- Сейчас мы его отмоем, и он у нас будет белый, как пушинка. С таким псом и хозяину гулять одно удовольствие. То-то все собаченции подивятся. "Боже ты мой, - скажут они, - что это за красавчик булль-терьер? Посмотрите, как важно он шагает, словно он в Швейцарии самый главный". А ну-ка, стой смирно, сейчас я тебе вымою уши, свинтус ты эдакий. Ведь ты же не хочешь гулять по улице с грязными ушами, как какой-нибудь швейцарский школяр. Noblesse oblige1. Так, а теперь пожалуйте ваш черный носик. Ай, ай, в глазки попало мыло, ой, как нам больно.
Миссис Кейпор слушала всю эту чепуху с ленивой добродушной улыбкой на широком простоватом лице, потом с решительным видом взяла полотенце.
- А теперь окунемся. Оп-ля!
Кейпор схватил пса за передние лапы и окунул его сначала раз, затем другой. Пес стал барахтаться, поднялась возня, полетели брызги. Кейпор вытащил его из ванны.
- Теперь ступай к мамочке, она тебя вытрет.
Миссис Кейпор присела и, крепко зажав пса между колен, принялась растирать его, покуда на лбу у нее не выступил пот. А Фрицци, лоснясь белой шерстью, стоял, мелко подрагивая и часто дыша, с глупой миной на симпатичной мордашке, довольный тем, что все мучения остались позади.
- Происхождение - это вам не фунт изюму! - победно воскликнул Кейпор. - В роду у него шестьдесят четыре предка и все благородных кровей!
Эшендену стало как-то неловко. Поднимаясь к себе, он поеживался.
Однажды в воскресенье Кейпор сказал Эшендену, что они с женой собираются на прогулку в горы, и пригласил составить им компанию; перекусить можно будет в каком-нибудь придорожном ресторанчике. Эшенден рассудил, что трех недель в Люцерне было достаточно, чтобы поправить здоровье, и что он ничем не рискует. Вышли рано. Миссис Кейпор с деловитым видом вышагивала в своих горных ботинках, тирольской шляпе и с альпенштоком в руке. Кейпор в гетрах и гольфах выглядел истым британцем. Все это было достаточно забавно, и Эшенден собирался потешиться вволю; однако не приходилось забывать об осторожности: не исключено, что Кейпорам удалось разузнать, кто он такой, так что нужно быть настороже. Чуть-чуть зазеваешься у пропасти - и пиши пропало, - миссис Кейпор ничего не стоит подтолкнуть его, а с этим балагуром Кейпором шутки плохи. Но внешне ничто не омрачало чудесное настроение Эшендена в это изумительное утро. Воздух был напоен ароматом. Кейпор тарахтел без умолку. Он без конца шутил и рассказывал смешные анекдоты. Пот градом катился по его толстой краснощекой физиономии, и сам он подшучивал над своей полнотой. Эшендена удивило, что он действительно оказался большим знатоком альпийской флоры. Заметив в одном месте на склоне какой-то цветок, он свернул с тропинки, бережно сорвал его и принес жене.
- Какая прелесть! - воскликнул он, любуясь цветком, и его бегающие зеленовато-серые глазки стали наивно-доверчивыми, как у ребенка. - Прямо как в стихах у Уолтера Лэндора1.
- Ботаника - самое большое увлечение моего мужа, - сказала миссис Кейпор. - Он до того обожает цветы, что иногда доходит до смешного. Случалось, у нас не хватало денег, чтобы расплатиться с мясником, а он шел и на последние гроши покупал мне букетик роз.
- Qit fleurit samaison, fleurit son coeur2, - отозвался Грантли Кейпор.
Эшенден еще раньше приметил, как после прогулки Кейпор несколько раз с медвежьей грацией преподносил миссис Фицджеральд букетики альпийских цветов. Это выглядело довольно мило; и сейчас он мог по достоинству оценить этот жест. Цветы были подлинной страстью Кейпора, и, когда он дарил цветы старой ирландке, он словно вкладывал в них частичку своей души. Видимо, у него и в самом деле было чувствительное сердце. Эшенден всегда считал ботанику скучной наукой, однако Кейпор, пока они взбирались в гору, говорил о ней так живо и интересно, что сумел его увлечь. Судя по всему, он занимался ею всерьез.
- В жизни не написал ни одной книги, - говорил он. - Понаписано и без меня довольно, а я сочиняю все больше по газетной части. Раз-два, глядишь, статья и готова, а денежки в кармане. Но если придется здесь застрять, я чувствую, что не удержусь и засяду за книгу о флоре, горной Швейцарии. Ну, что бы вам приехать чуточку пораньше. Какие здесь были цветы! Чтобы это передать, нужно быть поэтом. Я же всего-навсего скромный журналист.
Можно было только подивиться его уменью переплетать правду с вымыслом.
Когда добрались до ресторанчика, откуда и горы и озеро были видны как на ладони, он первым делом прямо из горлышка залпом опорожнил целую бутылку ледяного пива. На него приятно было смотреть. Человек, довольствовавшийся такими простыми радостями, внушал невольное уважение. Они великолепно подкрепились взбитыми яйцами и горной форелью. Ресторанчик приютился в живописном уголке и напоминал одно из швейцарских шале на иллюстрациях к путевым запискам начала девятнадцатого века. Природа подействовала даже на миссис Кейпор, и она слегка подобрела к Эшендену. Когда они остановились перед ресторанчиком, она по-немецки начала громко восторгаться чудесным пейзажем, а после завтрака растрогалась еще больше: как завороженная, со слезами на глазах, смотрела она на вздымавшиеся вокруг величавые громады.
- Я знаю, теперь, когда бушует эта страшная несправедливая война, то, что я говорю, ужасно, но в душе у меня сейчас все поет и ликует! воскликнула она, всплеснув руками.
Кейпор нежно взял ее за руку и - чего с ним раньше не случалось - стал называть ее ласковыми немецкими именами. Это было нелепо и трогательно. Эшенден решил не мешать им, он прошелся по дорожке и присел на скамейку, поставленную специально для туристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14