Они вообще все время смеются. Если бы мы не были столь разумны, чтобы то и дело плакать, тут вообще исчезло бы всякое равновесие. При всем том они заносчивы: они говорят даже, что и кайзер взросый. Я же читал в газетах, что король Испании ребенок: так и со всеми королями и кайзерами, - только не возомните чего о себе. Но кроме всего никчемного у взрослых есть все же кое-что, что никак не может быть для нас безразличным: Господь Бог. Я, правда, не видел Его ни у кого из них, но это-то и настораживает. Мне пришло на ум что они со своей рассеянностью, деловитостью и спешкой могли Его где-нибудь затерять. Между тем, без Него никак нельзя. Многое без Него прекратится: солнце не сможет взойти, дети не будут рождаться, да и хлеба без Него не будет. Потому что если у булочника что-то выходит, значит, Господь Бог сидит и крутит колесо на мельнице. Можно легко привести массу доводов, доказывающих необходимость Господа Бога. Но ясно и то, что взрослые о Нем не заботятся, значит это должны делать мы, дети. Слушайте, что я придумал. Нас как раз семеро. Каждый будет носить с собой Господа Бога один день, тогда Он всю неделю будет с нами, и мы всегда будем точно знать, где Он.
Тут возникло большое замешательство. Как же это сделать? Держать ли Господа Бога в руке, или можно засунуть в карман? По этому поводу один мальчик рассказал:
- Я был в комнате один. Возле меня горела маленькая лампочка, а я сидел на кровати и читал вечернюю молитву - очень быстро. Тут в моих сложенных ладонях что-то шевельнулось. Оно было мягкое и теплое, как маленькая птичка. Я не мог раскрыть ладони, так как молитва еще не кончилась. Но мне стадо страшно интересно, и я дочитывал страшно быстро. Вместе с "аминь" я сделал так, - малыш развел руки и растопырил пальцы, - но там ничего не оказалось.
Это могли представить все. Даже Ханс не сразу нашелся, что возразить. Все смотрели на него. Вдруг он воскликнул:
- Это все глупости! Любая вещь может быть Господом Богом. Нужно только ей сказать. - Он повернулся к рыжему мальчику, стоявшему к нему ближе всех. - Животное не может. Оно убежит. А вещь, видишь ли, вещь остается на месте; ты входишь в комнату хоть днем, хоть ночью - она всегда там; она будет подходящий Господь Бог.
Мало-помалу все в этом убедились.
- Только нам нужен маленький предмет, который можно везде носить с собой, иначе все это не имеет смысла. А ну-ка, выверните карманы.
Тут обнаружилось множество весьма занятных вещиц: клочки бумаги, перочинные ножики, резинки, перья, обрывки шпагата, камушки, винтики, свистульки, щепки и многое другое, что издалека не разглядишь, и что я не сумею назвать. И все эти вещи лежали у детей на ладошках, словно в смущении от неожиданной оказии стать Господом Богом, а если какая-нибудь из них умела блестеть, то блестела чтобы понравиться Хансу, изо всех сил. Выбирали долго. Наконец, у маленькой Рези нашелся наперсток, который она утащила когда-то у матери. Он был светел, словно из серебра, и благодаря своей красоте стал Господом Богом. Ханс сам спрятал его в карман, потому что его очередь была первой, и все дети целый день ходили за ним по пятам и гордились им. Правда, насилу смогли договориться, у кого Господь Бог будет завтра, но предусмотрительный Ханс, во избежание раздоров, тут же составил программу на всю неделю.
Нововведение оказалось в целом целесообразным. Того, кто носил Господа Бога, можно было узнать с первого взгляда: он держал осанку, выступал торжественно, с праздничным выражением лица. Первые три дня дети ни о чем другом не говорили. Без конца кто-нибудь требовал показать Господа Бога, и хотя наперсток нисколько не изменился от оказанной ему великой чести, все же его наперсточность виделась теперь лишь скромным одеянием его подлинного существа. Все шло своим порядком. В среду его носил Пауль, в четверг маленькая Анна. Пришла суббота. Дети играли в салки и носились очертя голову, когда Ханс вдруг крикнул:
- У кого Господь Бог?
Все замерли. Каждый смотрел на другого. Никто не помнил, чтобы видел Его в последние два дня. Ханс подсчитал, чья очередь, вышло, что маленькой Марии. Тут все без разговоров потребовали от маленькой Марии Господа Бога. Что было делать? Малышка поскребла в карманах. Только теперь ей вспомнилось, что утром она Его получила, но теперь Он пропал, должно быть, она потеряла Его, заигравшись.
И когда все дети пошли по домам, крошка осталась на лужайке и стала искать. Трава была довольно высокая. Дважды мимо проходили люди и спрашивали, не потеряла ли она чего. Каждый раз девочка отвечала: "Наперсток", - и продолжала искать. Люди ненадолго останавливались, чтобы помочь, но быстро уставали нагибаться, а один, уходя, посоветовал:
- Иди-ка лучше домой, ведь можно купить новый. Но Мария искала дальше. Тут снова подошел какой-то человек. Он наклонился к девочке:
- Что ты ищешь?
На этот раз она, почти плача, но все же бодро и упрямо, ответила:
- Господа Бога.
Незнакомец улыбнулся, взял ее за руку, и она пошла с ним спокойно, как будто теперь все уладилось. По дороге он сказал:
- Посмотри-ка, какой красивый наперсток я сегодня нашел...
Вечерние облака давно уж потеряли терпение. Мудрая туча, заметно между тем потемневшая, обратилась ко мне:
- Простите, не могли бы Вы назвать местность, над которой Вы...
Но другие облака уже помчались со смехом по небу и утащили старушку с собой.
СКАЗКА О СМЕРТИ И ЧУЖАЯ НАДПИСЬ
Я все еще смотрел наверх в медленно гаснущее вечернее небо, когда рядом послышался чей-то голос:
- Вы, кажется, очень интересуетесь горними странами? Мой взгляд с быстротой выстрела упал вниз, и я увидел, что дошел до низкой стены нашего кладбища;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27