Вообще, этих «курочек», как ласкательно называют их парижане, с первого взгляда не различишь. Но у старых жителей Парижа, вероятно, глаз наметан.
Нет, к сожалению, он не сможет отправиться сегодня никуда. В половине одиннадцатого у него деловое свидание.
Очень хорошо складывается, поскольку с двенадцати она тоже занята.
Если он хочет сейчас?
Да, он хочет сейчас.
Он расплачивается, и они выходят.

10

…Небо над Местром горит красным заревом домен. По грязной улице от вокзала шлепает Эрнст Гейль. Он успел за эти полдня исколесить поперек все Великое Люксембурское герцогство, пообедать в городе Люксембурге сандвичем с сыром.
Отсюда уже рукой подать до французской границы.
В бистро «Под незабудкой» весело ржет гармонь, и гармонист в синем беретике, передергивая плечами, отстукивает каблуком такт залихватского фокстрота. Впрочем, танцевать здесь все равно негде. Весь зал заставлен столиками. Даже тощие официантки и те еле протискиваются меж стульев.
Эрнст заказывает у прилавка четвертинку красного и, улучив момент, спрашивает у хозяина, здесь ли Джиован-ни. Хозяин молча полощет рюмки, не поднимая глаз, будто не расслышал. Эрнст хочет повторить свой вопрос.
– Садись за столик. Когда Джиованни придет, я его пришлю, – нетерпеливо бросает хозяин.
За столик так за столик! Свободных столиков, правда, нет, но вот за тем, за которым сидят двое рабочих-итальянцев, есть еще одно свободное место. Эрнст заказывает еще четвертинку красного: надо немножко согреться.
Итальянцы спорят о чем-то, стуча в азарте кулаками по столу. Красное вино Эрнста расплескивается по клеенке. Младший из итальянцев хватает Эрнста за локоть: ради бога, пусть товарищ не обижается, они малость поволновались!
– Мамзель! Четвертинку красного! Я плачу!
Пока мамзель протискивается с новым стаканчиком на блюде, к столику присаживается третий итальянец. Он здоровается с земляками и протягивает руку Эрнсту.
– Джиованни.
Официантка бежит еще за одним стаканом красного.
Джиованни наклоняется к Эрнсту.
– Собирай манатки и подожди меня у выхода!
Эрнст оставляет указанную на блюдечке сумму денег и, помахав рукой соседям, протискивается к выходу.
На дворе льет дождь. Под брезентовым навесом он не так ощутим. Вскоре в дверях быстро появляется Джиованни.
– Пошли!
Они поднимают воротники и погружаются в дождь.
– Здесь часто бывают облавы, – поясняет на ходу Джиованни. – Если у тебя нет бумаг, засиживаться тут не следует.
На углу они садятся в переполненный автобус. Автобус летит, кряхтя и покачиваясь на ухабах. После получасовой пляски он останавливается. Люди гурьбой вываливаются наружу. Эрнст чувствует, что кто-то сзади изо всех сил напирает на него плечом. Он оглядывается разгневанный. Это Джиованни! Они пропихиваются в давке через какую-то калитку с турникетом и, шлепая по грязи, спускаются вниз.
– Вот ты и во Франции! – говорит Джиованни. – Грязь и тут и там одинаковая.
Неподалеку видны огни железнодорожной станции.
– Мне сюда, на станцию? – спрашивает Эрнст.
– На станцию, да не на эту. Очень уж ты быстро хочешь добраться! Здесь полно жандармов. Придется тебе отмахать пешком семь километров.
– Идти прямо?
– Не совсем. Я тебя провожу.
– Зачем тебе шлепать по такой погоде четырнадцать километров?
– Ничего! Мое дело – посадить тебя на поезд, а там дальше – как знаешь.
Дождь хлещет вовсю. Не видать ни зги. Чтобы не потерять друг друга, они идут под руку, стараясь шагать в ногу: раз-два, раз-два, левой… левой…
После доброго часа ходьбы дождь немного утихает.
– Теперь уже рукой подать.
Местечко не спит. Тут и там петухами кричат патефоны.
Не доходя до станции, Джиованни останавливается.
– Подожди здесь. Я схожу один, проверю. Давай деньги на билет. Тебе вертеться на станции незачем. Когда подойдет поезд, иди и садись…
Вскоре он возвращается с билетом.
– Все в порядке. Жандармов не видать.
– В буфет не зайдем?
– Нет, тебе не стоит тут особенно показываться.
– Выходит, надо нам уже прощаться, а мы и познакомиться-то как следует не успели.
– Ничего. На обратном пути познакомимся.
– Давно здесь работаешь?
– Год.
– А раньше где?
– В Париже, у Томсон-Хаустон. Потом, после высылки, – в Бельгии, на шахтах.
– Тоже выслали?
– Выслали.
– А здесь как? Строго или легче?
– Высылают почем зря. Эмигрантов всегда хватит.
– А тебя куда же могут выслать? Во Францию тебе нельзя, в Италию нельзя, в Германию – и подавно…
– А им какое дело!
– Ну, допустим, тебя вышлют. Куда же ты денешься?
– Попробую еще разок в Марсель. Там всегда можно устроиться на какую-нибудь посудину кочегаром. Доеду до Китая, проберусь в китайскую Красную армию. Мне так думается, там дела начнутся раньше… Тебе пора! Будь другом, опусти-ка это письмецо в Париже, на вокзале. Скорее дойдет.
– Зазнобу в Париже оставил?
– Так, девушка одна. Переписываемся.
– Может, зайти, передать от тебя привет?
– Прыткий ты больно! Нужна тебе подружка – ищи сам. Я тебе не адресный стол… Давай, сам отправлю.
– С ума сошел! Что, я у тебя невесту отбивать собираюсь?
– Знаем мы вас, приятелей!
– Не дури! Давай отправлю. Что ты в самом деле!
– Ладно, отправь. Только ходить не надо.
– Что же ты, брат, невесте своей так не доверяешь?
В отсвете огонька папиросы смуглое красивое лицо парня кажется хмурым и угрюмым.
– А что я, маленький? Думаешь, верю, что она год меня дожидается? Француженок я не видал?… Не знаю, и ладно!
– Чудак ты, парень! Давай руку, а то поезд мой идет. Спасибо, что проводил. Хотел я тебе за услугу отплатить услугой. Не хочешь – не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86