Их орудия контроля – правила и указы, постоянно меняющиеся административные предписания, разрешения, лицензии, субсидии. Их тактика – договариваться и недоговаривать, быть непредсказуемыми. В школе учат, что им надо сказать спасибо за то, что они построили современную Японию. Позже выясняется, что они просто написали все учебники.
Что обычные граждане знают о чиновниках и их работе? Не так уж много. Что Мори знает о внутренней кухне Министерства здравоохранения, организационной структуре персонала, методах влияния на внешний мир? Вообще ничего. И как бы он мог это выяснить? Будучи обычным гражданином – никак. Это закрытый мир. Чиновники никогда ничего не выносят наружу. Они поступают на работу в двадцать один год, работают три десятилетия, потом «спускаются с небес» на богато оплачиваемые синекуры в частных фирмах, которым нужны хорошие отношения с бюрократией. И так работает вся система, все частные организации любого рода – компании, школы, больницы, секты – чиновникам только этого и надо, жадность и жесткий прессинг. Газеты об этом тоже не распространяются. У каждого министерства – свой домашний пресс-клуб, журналистов из крупных изданий кормят информацией с ложечки. Старая история: кто знает, тот не говорит, а кто говорит, тот не знает.
Кроме Танигути. Танигути и знает, и говорит. И даже пишет. Танигути пишет, пишет и пишет, как будто жить без этого не может.
Мори снимает трубку и звонит Танигути. Пора подкопать корни.

Этот доктор, он такой смешной, думает Ангел. То, о чем он просит, – так мало, это может любая женщина на свете. А взамен дает так много. Дарит одежду. Дает пользоваться домом и машиной. Платит деньги – больше, чем Ангел когда-либо зарабатывала. Пугающее благородство. Оно заставляет Ангела думать о мире, где можешь купить все, что пожелаешь, и при этом тебе все равно будет грустно.
Может, поэтому такому человеку, как доктор, нужна Ангел. Когда она вернулась, он плакал, как ребенок, пряча мокрое лицо у нее между грудями. Он был счастлив. Они оба были счастливы, а в жизни Ангела с мужчинами такое случалось нечасто.
Сегодня она занималась тем, что радовало их обоих: бродила по бутикам Харадзюку и примеряла модные шмотки. Доктор любит заходить с ней в примерочные и смотреть, как она одевается и раздевается. Он почти ничего не говорит – стоит и сияет. Продавщицам это не нравится, но они своих чувств не показывают. Изображают учтивость, приветствуя покупателей глупыми писклявыми голосками, которыми японские женщины обычно пытаются привлечь мужчин. Ангел может себе представить, какие вещи они говорят о ней потом, когда они уходят. Какие подлинные чувства слышатся в их голосах. Но это ее совершенно не беспокоит. Скорее, забавляет.
Когда шоппинг заканчивается, они идут в кафе-мороженое и Ангел заказывает огромный фруктовый десерт с клубникой, вишнями, шоколадом и кофейным мороженым. Доктор берет себе чашку английского чая, сидит и смотрит, как она ест. Он любит смотреть, как она ест мороженое. Дома он иногда просит ее есть его особенным образом – так же, как и бананы. Простая вещь, от которой он, похоже, счастлив. А Ангел любит мороженое – все равно каким способом его есть.
Доктор – как хороший папа, не такой, как ее настоящий отец, который был очень злой и все время пьяный. Доктор спас ее от вонючей свиньи в белом костюме, нашел хорошего человека Мори, чтобы вернуть ее. Доктор – как хороший папа, а Мори – как строгий брат. У Ангел пять братьев, и старший похож на Мори. Он работает учителем в глуши, ничего не знает о городе. Но он спокойный, как озеро, сильный, как гора. Если решил что-то сделать – не остановится, пока не сделает. Серьезный мужчина; Ангел любит серьезных мужчин. Никаких уступчивых улыбочек, никаких насмешливых словечек. В Японии только один такой мужчина – Мори. Остальные играют в игры.

* * *

Опять дождь – равнодушный, теплый, он падает на город огромными прозрачными складками. Мори выезжает на автостраду в Асакусабаси и прибывает в офис к Танигути сразу после пяти.
Называть это офисом – некоторое преувеличение. Это комната на шесть татами, где Танигути живет и работает. Дом Танигути олицетворяет для Мори триумф современной инженерной мысли. Если его собственный дом не переживет землетрясения в пять баллов по японской шкале, то дом Танигути не переживет и наезда случайно сбившейся с пути автоцистерны с бензином.
Материалы: губчатые деревянные балки; гипсокартоновые щиты, облицованные для крепости гофрой. Крыша сбилась набок. Передняя стена покрыта – или, может, удерживается – какими-то ползучими растениями, достаточно уродливыми и сильными, чтобы буйно разрастаться в воздухе, отравленном дымом. Всего три этажа. На первом – маленькая якитория. Никаких стульев, только одна скамья, на которой могут усесться добрых две дюжины людей, при условии что они умеют есть и пить, не двигая локтями. На втором этаже – ночной клуб на пару нулей дешевле, чем клуб Кимико Ито. Девушки молодые и приветливые, в основном – студентки школы косметологов, что неподалеку.
– Хорошо выглядишь, Мори-сан. Как всегда.
– Ты тоже.
Хотя в данном случае это не совсем правда. На самом деле Танигути выглядит ужасно – серое лицо, отекшие красные глаза. Он стоит и смотрит на Мори с неубедительной улыбкой. Мори знает, что и его улыбка столь же неубедительна. Существует одна тема, которой нельзя избежать, как бы они оба ни старались.
– Хочешь выпить чего-нибудь?
– Давай, – говорит Мори. – У тебя есть зеленый чай?
Танигути немного смущается.
– Гм – нет, я имел в виду…
Мори знает, что он имел в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112