Джордж Волк подходит и подбирает. Это кисточка с блестками, какую девчонки вешают на чашечки бюстгальтера. Он вспоминает груди Ангела, ее смеющееся лицо, роняет кисточку и затаптывает ее каблуком. Рана у него на голове горит от боли. Помятая замерзшая мошонка пульсирует. Но сейчас, когда он идет к краю утеса, его губы скручены в улыбку.

Они продвигаются быстро. Перебираются через валуны, вниз по тропе к прибрежной дороге. Ни огней, ни машин; ни сейчас, ни позже. Центр небытия, так и запомните. Вход в тоннель – черный круг в скале. Мори добегает первым и ждет девчонок уже внутри. Прямо за ним – Ангел. Она бежит, как олимпийский атлет, большими скачками, запрокинув голову. Еще четыре девицы прибывают вместе, падают у стены тоннеля, жадно ловят ртами воздух. Мори жестом призывает к тишине – надо оставаться невидимыми.
Пепси отстала, тяжелая сумка через плечо, груди подпрыгивают. Белые полусапожки на шпильках. Хорошо подходят для стриптиз-шоу, хуже – для бега на средние дистанции. Мори бросает взгляд на вершину скалы. Никаких признаков движения. Пепси пробегает оставшиеся десять ярдов, и у самого входа в тоннель один каблук попадает в щель между плитами дороги. Девушка летит по инерции, спотыкается, ноги и верхняя часть тела движутся по разным траекториям. Мори пытается поймать ее, но она рушится на землю.
– Уаах, – воет она, и звук эхом отдается в тоннеле. Сумка расходится по шву, вываливается розовое белье, леопардовые стринги, вибратор, смазка, полоскание для рта. Все застывают. Мори поднимает руку, всматривается из теней. Опять ничего. Но Ангел у его плеча показывает на темное пятно среди деревьев.
– Надо было дать Ангелу убить свинью, – шипит она.
Пятно исчезает. Пепси на четвереньках пытается сгрести шмотки обратно в разодранную сумку.
– Брось, – останавливает ее Мори. – Нет времени.
Луч его фонарика пляшет по стенам тоннеля. Девчонки бегут за ним – трип-троп. Шмотки Пепси остаются лежать на земле, утром их найдет рыбак по дороге домой.

Джордж Волк меж двух деревьев вглядывается вниз, в сумрак, когда морской ветер приносит – «Уаах!» – женский панический вопль. Этот звук ему хорошо знаком. Он напрягает зрение. Должно быть, в тоннеле. Он слушает снова, но больше ничего. Он поворачивается, бежит к «стар-вэгону», забыв о боли.
Еще остается время доставить их на конференцию и получить немного уважения от старейшин синдиката. Он не скажет девчонкам ничего грубого, притворится, что принял все это за шутку. А вот потом, на обратном пути, он научит эту шлюху Ангел хорошему отношению. И внешность подпортит.
Джордж дает по газам и захлопывает дверь. Шины «стар-вэгона» жрут гравий и выплевывают на забор.

На боку мини-фургона «ниссан-эскарго» прописана та же легенда, что и на кепке Мори и нагрудном кармане его спецовки – «Доставка цветов Канэда». Позади куча места для обширного ассортимента венков, растений в горшках и бонсаи, но не для перевозки шести здоровых молодых девах. Пять залезли, и внутри – уже тесная мешанина грудей, конечностей и бедер.
– Пусти меня на сиденье, – говорит Ангел, у которой самые длинные ноги, самые крутые бедра, самые тяжелые груди.
– Ни за что, – обрывает Мори. – Тебя моментально вычислят.
– Слушай, – надувается она, вскидывая голову. – Ангел может притвориться обычной японской девушкой из офиса. Может, я твоя любовница, детектив-сан!
Терпение Мори на исходе.
– Заткнись, полезай в фургон и сиди там три часа!
– Но там нет мест!
Так, ясно – она ничего не понимает в местах. Попробовала бы проехаться по линии Яманотэ в час пик. Мори хватает ее запястье, закручивает руку за спину, запихивает лицом вперед в месиво тел. Помогает; в итоге оно всегда помогает.
– Эй!
Он захлопывает дверь, прессуя внутри плоть, вопли и дешевый парфюм. Мотор в 650 лошадиных сил заводится с воем. Мори натягивает козырек на глаза и аккуратно переключает передачи. Он не собирается никого обгонять. Приходится положиться на камуфляж.

«Стар-вэгон» трясется по хайвэю, вверх и вниз по круглым холмам, сигнал превышения скорости пищит – бип-бип-бип. Джордж пытается найти правый поворот на прибрежную дорогу, но не находит его – милю за милей он постепенно впадает в отчаяние. В конце концов, должна тут где-то быть дорога! Эти ямсоголовые рыбаки из прибрежных деревень должны же как-то сообщаться с внешним миром. Часы на приборной панели мигают на восьми вечера – время, когда он должен быть на встрече. Джордж вжимает педаль в пол. Указатель скорости зашкаливает.
Ага! Проселочная дорога между холмами. Выбора нет. Он жмет на тормоза, выкручивает руль, воняет горелой резиной.
Дорога уже и неровнее, чем он представлял. «Стар-вэгон» трясется по засохшей грязи в колее, ветки стучат по крыше, насекомые шлепаются на лобовое стекло. Косясь во тьму, Джордж мычит балладу про весну в снежной стране. Теперь он успокоился. В японскую инженерию он верит больше, чем в материнскую любовь или ненависть заклятого врага.
И вдруг дорога неожиданно заканчивается. Джордж тормозит как раз вовремя. Впереди ворота, все в цепях, за ними – плантация чайных кустов, ряд за рядом. За полем – море, мерцающее в лунном свете, шум волн. Он не видит прибрежной дороги, но она может быть только в сотне ярдов впереди. Ворота сделаны из дерева. Чайные кусты – по пояс. Джордж знает, что делать. Будет прямо как в кино.
Правда, ворота – не из бальзы. В первый раз «стар-вэгон» отскакивает от них, мотор ревет. Джордж ругается, сдает на сотню ярдов назад, пробует снова. На этот раз скорость пятьдесят, третья передача. Тррах! Его кидает вбок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112