Он вздохнул.
- Или в праздник, например: чем бы отдохнуть у себя дома, надо поздравлять начальство! И выходит - суета сует!
Он даже плюнул. Юхнов бросил перо и вскричал:
- Вы опять, Андрей Тихонович, на начальство роптать!
- Что, не понравилось вам? - язвительно заметил Брагин. - По-вашему, молчи! Ха-ха-ха!
Понюшкин опять только усмехнулся.
В тот же вечер у графа уселись играть в карты, а к графине собрались молодые люди и девицы и вместе с графскими детьми занялись музыкой.
Швейцары оба все ссорились между собой. Статский швейцар спорил с военным о том, чьи гости важнее - графа или графини.
- У моего-то графа вон какие, все в звездах! А один гость ездит, махонький такой: чего-чего на нем нет! У вас таких не бывает!
- У нас-то?! - с презрением отозвался статский. - Да у нас такие бывают княгини и графини, что вам и во сне не видать!
- Легко сказать! - отозвался военный. Купец Гвоздев с порога своего погреба продолжал следить восторженным взглядом за обеими девицами. Те торопились пройти мимо или ворочались, заметив его, домой, перебраниваясь между собой о том, к кому относятся эти комплименты. Ни одна из сестер не хотела брать их на свой счет. Дело в том, что они были дочери умершего коллежского советника, следовательно, в некотором роде дворянки, а он только купец.
Что касается Брагина, хотя он зарычал, как бульдог, на извещение экзекутора об отъезде за границу директора и его жены, но на другой день явился на станцию с глубоким поклоном этому самому директору и букетом цветов его супруге. Он не только не был пьян, но был прилизан, причесан и в свежем вицмундире. Он и экзекутор были между собою приятели и любили вместе выпить. Они жили, что называется, душа в душу, то есть рука руку мыли. Оттого Брагин и получил извещение от экзекутора об отъезде директора за границу.
- Сюда, сюда, ваше превосходительство, сюда пожалуйте! - твердили взапуски экзекутор и Брагин, приглашая директора на назначенные им места в вагоне.
Директора, кроме родных и знакомых, еще провожал заступивший его место в его отсутствие вице-директор, какой-то немец Шлеппе, человек тихий и добрый. Он приехал сюда, как для приличия проводить директора, так и для того, что директор давал ему кое-какие наставления, что делать в его отсутствие.
- Да, да, будет исполнено, все будет! - говорил в ответ Шлеппе.
Поговорив с ним, директор обратился к Брагину:
- А вы, Брагин, не забудьте дела, которые я вам поручил...
- Как можно забыть, ваше превосходительство! Сделаю все, все, до дела Лязгина включительно...
- Да, дело Лязгина... Да, да, - прервал директор, - ведь я вам его передал?
- Как же, ваше превосходительство, оно у меня: Лязгину назначено двести рублей на командировку, да прогонных по чину. Бумага у меня готова...
- Так Иван Богданович подпишет мои распоряжения, офицер получит деньги и отправится... Да... да... Что еще я хотел сказать? - торопился директор.
- Пойдем скорее! Мы опоздаем! - говорила между тем директорша и наскоро отдавала горничной разные мелкие вещи для размещения их в вагоне и в то же время прощалась с родными и знакомыми.
- Adieu, ma chиre, - кричали ей разные голоса. - Пишите чаще! Прощайте! До свиданья!
- Да, да; я еще что-то хотел объяснить, да как в этой суматохе объяснишь!.. Прощайте, прощайте!..
- А вам, Петр Петрович, - обратился директор к экзекутору, - я еще на квартире сказал, что без меня делать... Еще что-то я хотел сказать... говорил растерянный директор.
- Слушаю, ваше превосходительство, все будет сделано, - твердил, как сорока, экзекутор,
Курьер между тем принес квитанцию на багаж, сдачу и подал директору.
- Так прощайте, до свидания! - сказал директор, подав руку только вице-директору и своим родным.
- Прощайте, ваше превосходительство! - кричали все.
- До свидания! - повторили директор и жена его, высовываясь из вагона и кивая головой всем и каждому.
Больше всех юлил Брагин, подавая свой букет директорше и целуя ей руку, а директору отвешивал глубокие поклоны.
- Прощайте, счастливого пути вашему превосходительству и скорого возвращения!
- До свидания, до свидания! - раздавалось из вагона. Поезд тронулся и ушел.
Родные и знакомые разъехались. Вице-директор уехал к себе, Брагин и экзекутор, рука в руку, пошли вместе.
- Теперь мы покутим! - сказал Брагин. - Директор, слава Богу, уехал, а этот вице-директор, Иван Богданович, мякушка!
- И то мякушка, ты правду сказал! И ленивый какой - ужас! Плохо не клади бумаги, где стоит "вице-директор" - сейчас подпишет.
Брагин усмехнулся.
- Пойдем-ка лучше в место злачное и покойное, где ни печали, ни воздыханий... Туда, знаешь, на угол? - сказал он.
- Хорошо, да только мне надо забежать в департамент: там у меня дело есть, надо распорядиться.
- И мне нужно на часок-другой домой: у меня ведь бумаги о Лязгине не готовы, хоть я и сказал директору, что написал их. Пожалуй, завтра Иван Богданович спросит.
- Лязгин то и дело бегает к казначею: ждет не дождется, когда получит деньги.
Оба засмеялись.
- Так часа через два мы там опять... - сказал Брагин. - Знаешь?
- Знаю, знаю! - с усмешкой отозвался экзекутор, и приятели разошлись, чтоб в скором времени опять сойтись в трактире.
Какой же вывод сделать из всего этого! - Ровно никакого.
Прошел один, другой и третий май-месяцы... Их сменяли летние жары, потом осенние непогоды, зимние морозы и так далее. Дом стоят все на том же месте. Надо начать сначала: с голубей, воробьев и кошек. Первые выводили новые поколения, кошки тоже обзаводились котятами. И те, и другие вели между собою войну: кошки учили котят гоняться за голубями и воробьями, а воробьи и голуби, в свою очередь, так же, как и прежде, перелетали на другую крышу.
1 2 3 4 5 6