Теперь, сосредоточившись на событиях раннего детства, мы лучше можем понять упорство мальчика, считающего, вопреки собственным наблюдениям, что пенис должен быть у всех людей. Порой он даже ищет что-то аналогичное и у неодушевленных предметов. По силе этого убеждения нетрудно судить о том, как много дает самому мальчику эта, говоря словами Фрейда, «легко возбуждаемая, переменчивая, столь богатая ощущениями» часть его собственного тела. Доказательством этой обостренной чувственности служит и то, что мошонку со всем ее содержимым, не менее важный элемент мужских гениталий, детское внимание обходит стороной. Если опираться только на данные психоанализа, никогда нельзя было бы заподозрить, что гениталии состоят из чего-то еще, помимо пениса.
Поскольку комплекс кастрации переживают и девочки, свои теории складываются и у них. Как влияет на эти построения их собственная генитальная организация, остается во многом для Фрейда загадкой. И лучше, чем все его критики вместе взятые, сознавал свою слабость сам создатель психоанализа. «К сожалению, мы можем описать данное положение вещей только у мальчика, что касается соответствующих процессов у маленькой девочки, у нас нет еще определенного взгяда», – признается он. А в другом месте приводит и объяснение: доступна исследованию только любовная жизнь мужчины, «между тем как любовная жизнь женщины, отчасти вследствие культурных искажений, отчасти вследствие конвенциональной скрытности и неоткровенности женщин, погружена еще в непроницаемую тьму».
Теории, отвечающие на вопрос, откуда берутся дети, у маленьких исследователей возникают независимо от их пола. Мотивы, заставляющие доискиваться ответа, во многом имеют практическую основу. Ребенок озабочен своим будущим, страх лишиться заботы и любви в связи с появлением на свет конкурента делает его на удивление проницательным. От Фрейда мы получаем совет обращать внимание не на ошибки и нелепости детского умственного творчества, а на достигнутое в нем понимание и собственной сексуальной конституции, и вообще процессов половой жизни – значительно более высокое, чем можно ожидать от человека, у которого и в самом деле молоко еще на губах не обсохло.
В том возрасте, который уже оставляет у большинства людей слой в сознательной памяти, дети обычно знают, что ребенок берется «из маминого живота». Анатомические детали варьируются: или его вырезают, или пупок отрывается, чтобы он мог выйти. Но есть и более ранний вариант, до которого, как правило, можно добраться только в ходе психоанализа, – и он у всех одинаков. Детей получают так: что-то едят, и они потом выходят на свет через кишечник. Это самостоятельное измышление совсем маленького ребенка не случайно напомнило Фрейду о низших представителях животного царства, снабженных органами типа клоаки. Предположение, что информация о таких далеких предшественниках человека каким-то образом улавливается психическим аппаратом, показалось бы, наверное, слишком фантастическим для серьезной научной работы. Но я готов поручиться, что Фрейду оно в голову приходило. Он очень серьезно размышлял о том, как за спиной онтогенеза проявляется филогенез. А ведь ребенок еще так недалеко ушел от времени, когда он, прежде чем окончательно сформироваться в человеческом образе, проходил все стадии развития, начиная с самых примитивных…
Задачей инфантильного исследования является и разгадка полового общения. Не подталкиваемые ничем со стороны, дети сами додумываются до того, что женятся и выходят замуж не только чтобы просто жить в одном доме, но и чтобы что-то особенное вместе делать. При этом собственная сексуальная конституция дает им точный ориентир: они верно угадывают, какие части тела задействованы в этих таинственных процедурах, хотя и не приписывают органам иного назначения сверх того, которое им хорошо известно.
Поскольку восприимчивость маленьких детей обычно недооценивается, им нередко приходится становиться свидетелями полового акта. Воспринимают они его крайне неадекватно: как избиение, как насилие. Исследовательскую деятельность ребенка это не продвигает, но наносит ему чудовищную душевную травму. Психоаналитики знают, что такое впечатление, возможно даже не оставившее следов в сознательной памяти, нередко становится причиной садистского компонента в сексуальном влечении.
До какого-то момента ребенок развивает, уточняет свою теорию, а потом прекращает свои изыскания так же внезапно, как и начал. Фрейд связывал это с тем тупиком, в котором неизбежно оказывается инфантильный исследователь. В его собственной сексуальной организации отсутствуют два важнейших элемента – оплодотворяющее семя и женское половое отверстие. Нет их, следовательно, и среди тех мыслей-образов, которыми он оперирует, создавая свои теории. Эта типичная неудача может навсегда ослабить влечение к познанию.
Сейчас, наверное, никто не рассказывает детям сказок о капусте, а что касается аистов, то большинство городских детей просто не имеет о них представления. Педагогические установки сводятся к тому, что информировать ребенка следует с большим опережением: пусть он не все сразу поймет, это не беда, зато по крайней мере не будет прикован к проблеме секса неудовлетворенным любопытством. Книжки для самых маленьких, то есть с большим количеством картинок и минимумом самого простого текста, дают целиком всю сексуальную азбуку. Да и до всяких книжек, если в доме есть телевизор, ребенок знает не намного меньше, чем он будет знать, вступая в свои первые любовные приключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193