Возле них, коротко звякнув, упал финский нож.
Еще через минуту капитан Маэда лежал со стянутыми за спиной руками.
Лейтенант позвал Ерофеева. Вдвоем они перенесли капитана на диван.
Возможно, что на этот раз японец действительно потерял сознание.
Вернулись Сергеев и Максимов. Они принесли большой черный плащ, застегнутый на многочисленные пуговицы. Множество тонких упругих и длинных
– от воротника до низа – прутьев образовывало как бы внутренний каркас огромного зонтика. К нижним концам этих прутьев были прикреплены крепкие шелковые шнуры, которые сходились на внутреннем кольце, сделанном из широкого шелковою пояса.
– Где вы это нашли? – спросил лейтенант, с недоумением рассматривая странную находку.
– Как раз под этим окном, товарищ лейтенант, – ответил Сергеев. – Оно висело на дереве. Запуталось в ветвях.
– Теперь все понятно, – сказал лейтенант. – Это портативный парашют. С его помощью скрылся из этой комнаты второй – может быть, самый опасный преступник.
С улицы донесся громкий вой сирены: пришла медкарета. Капитана Маэду в сопровождении Ерофеева и Коваленко отправили в тюремную больницу.
Лейтенант и оставшиеся бойцы продолжали тщательный обыск.

Глава II
Подводные встречи

Бой подходил к концу.
Каракатица теряла силы. Уцепившись двумя руками за тонкий выступ скалы, она пыталась остальными восемью обвить скользкое, змеиное тело мурены. Обычно серая с зелеными полосками и пятнами окраска каракатицы, так хорошо скрывавшая ее на фоне покрытой водорослями скалы, теперь, в разгар битвы, непрерывно менялась от ярости и страха, и по телу пробегала дымка всех оттенков. Кольцо упругой кожи у основания рук растянулось, и из него выглядывал темно-бурый попугайный клюв – большой, твердый, острый, способный прокусить до мозга голову даже крупной рыбы. Два больших круглых глаза сверкали то розовым, то голубым, то серебристо-зеленым огнем. Как всегда на охоте за рыбами, каракатица пыталась подтянуть врага своими хватательными руками, усеянными бесчисленными присосками, к челюстям, чтобы прокусить ему череп. Но враг этот – большая, двухметровая мурена – был слишком велик, ловок и силен. Ярко-желтая передняя часть рыбы, толстая и круглая, мелькала в неуловимо быстрых движениях. Бесчисленные острые зубы рвали тело головоногого то с одной, то с другой стороны.
Старая, опытная каракатица, великан среди подобных ей, с честью выходившая до сих пор из многих сражений, впервые встретилась с таким неотразимым нападением. Она истощила уже почти весь запас чернильной жидкости, которой окрашивала вокруг себя воду до черноты. Она уже потеряла правый плавник и две руки, начисто отрезанные острыми зубами мурены. В этот критический момент она попробовала применить свое старое, испытанное средство в борьбе с длинномордыми рыбами. Взмахнув, как бичами, одновременно всеми шестью свободными руками, четырьмя короткими она обвила тело мурены, а две хватательные попыталась захлестнуть вокруг ее пасти. Но одна рука попала в пасть мурены и через мгновение бессильно повисла, извиваясь, как червяк. Другой рукой ей все же удалось сильно сжать страшные челюсти врага. Мурена яростно билась в этой петле. Ее длинное цилиндрическое тело свивалось в кольцо, потом разворачивалось, и темный хвост с ужасной силой бил по каракатице, прильнувшей к скале. Понадобилось всего три таких удара, чтобы оглушенная каракатица ослабила петлю на пасти мурены. Еще несколько ударов
– и пасть открылась, затем сомкнулась: длинная рука отделилась от головы и, свертываясь и развертываясь, медленно пошла ко дну.
Каракатица отцепилась от скалы и, окутав себя чернильным облаком, попробовала спастись бегством. Это ей, однако, не удалось. Вероятно, слишком мало чернильной жидкости оставалось уже у нее в кармане, и облако поэтому получилось очень прозрачным.
Через минуту, когда оно растаяло, можно было видеть торопливое и яростное пиршество мурены.
Вдали, в зеленовато-синем сумраке, мелькнуло темное, длинное и гибкое, как хлыст, тело с острой щучьей головой. Широкая пасть была полна крючковатых зубов, на конце челюсти торчали два громадных, похожих на клыки зуба. Сверкнуло серебристое брюхо.
Мурена заметила опасность лишь в последний момент. Едва успела она поднять кверху голову с раскрытой пастью, как ее толстая круглая шея почти скрылась в широкой пасти пришельца. Барракуда – страшилище антильских вод, – словно молния, поразила мурену.
Извиваясь и свиваясь, как две стальные пружины, огромные рыбы клубком вращались, почти касаясь дна, вздымая тучи песка и ила. Во все стороны летели поднятые мощными струями воды шоколадные голотурии, похожие на огурцы с высокими мясистыми пупырышками; черные морские ежи, круглые, как хлебы, с растопыренными во все стороны длинными острыми иглами; желтые, зеленые, ярко-красные морские звезды, пятилучевые и многолучевые; офиуры с длинными, тонкими, как плети, лучами; разноцветные, покрытые слизью губки, «гигантские мокрицы», по двадцать – тридцать сантиметров в длину. Расползались задом наперед раки; торопливо, бочком, убегали крабы на высоких, как ходули, ножках, высоко неся свои толстые, мощные клешни. Рыбы разноцветным дождем летели подальше от этого страшного места.
Барракуда не выпускала мурену из своих как будто окаменевших челюстей. Она все глубже погружала свои ужасные зубы в тело жертвы. Наконец, с силой встряхнув мурену, она вырвала из ее толстой шеи огромный кусок мяса и мгновенно проглотила его. С глубокой раной, оставляя за собой широкую, расползающуюся полосу крови, мурена бросилась в бегство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25