Он ощутил, что ноги будто одеваются в плотные меховые чулки и при ходьбе начинают петлять, задевать друг за друга. В это время Иерок предпочитал либо неподвижно сидеть на своем любимом китовом позвонке, предаваясь размышлениям о жизни, либо неторопливо беседовать с умным человеком. Чаще всего он беседовал с Павловым.
– Почему учителя нет? – нетерпеливо спросил Иерок.
– Должно быть, пароход встречает, – ответил Апар. – Уж очень он ждал…
Иерок вспомнил, как два года назад учителя высадили на берег с одним деревянным ящиком. Он простоял полдня в полной растерянности под дождем и ветром, не зная, куда идти и что делать.
Иерок тогда взял его к себе.
Учителю отгородили угол в яранге и навесили одиночный полог. Для школьных занятий «именем Республики» (так и сказал Павлов) в Урилыке приспособили один из складов мистера Томсона. К нему потом пристроили небольшое помещение из плавника, состоящее из кухоньки и комнаты, в котором и поселился Павлов с женой. Учитель так приноровился к здешнему краю, что от местного жителя его можно было отличить, только пристально присмотревшись: Павлов ходил в эскимосской одежде, носил на поясе охотничий нож и курил самодельную трубку.
В прошлом году пароход учителю ничего не привез: ни тетрадей, ни книг, ни карандашей. А Павлов так мечтал о новой школе из настоящих толстых бревен, о партах, таких, как в русских школах, и даже об учебнике на эскимосском языке.
Иерок пытался учиться у Павлова премудростям грамоты и русскому языку. Русской речью он овладел довольно быстро. Он вообще легко осваивал любой язык. По-чукотски говорил так, что на слух его трудно было отличить от чукчи, знал все эскимосские диалекты от Наукана до Сиреников и острова Святого Лаврентия, свободно изъяснялся по-английски с мистером Томсоном и другими американскими торговцами.
– Тогда буду с тобой беседовать, – заявил Иерок, обращаясь к Апару.
Юноша почтительно склонил голову и приготовился слушать.
– Так ты говоришь, дурной веселящей воды немного? – спросил Иерок.
– Две бутылки только, – напомнил Апар.
– Две бутылки не так мало, – задумчиво проронил Иерок. Помолчал, потом продолжил: – Как думаешь дальше жить? – И строго, испытующе посмотрел на юношу.
Апар от волнения закашлялся и почему-то поглядел в тот угол яранги, где затихла в напряженном ожидании женщина.
– Я думаю жить дальше, как жил, – неуверенно ответил Апар и тут же услышал горестный вздох своей невесты. – Женюсь я…
– Погоди, погоди, – перебил его Иерок. – То, что ты собираешься жениться, об этом знаем не только мы, живущие в этой яранге, но и весь Урилык. Иначе зачем тебе жить у меня?
– Я хотел сказать, что у нас, у меня и у Наны…
Что-то в голосе парня было такое, что Иерок вдруг насторожился, протрезвел, в одно мгновение от «толстых чижей» остались лишь горечь и головная боль.
– Ты хочешь сказать, что жил с моей дочерью как настоящий муж? – грозно спросил Иерок.
– Так получилось, – растерянно пробормотал Апар. – В пологе тесно, жарко…
– Если ты такой слабый мужчина, что не мог сдержаться, – тебе не место в моей яранге! – загремел Иерок. – Ты нарушил обычай и, вместо того чтобы тихо лежать к Нанехак спиной, повернулся лицом и ласкал ее! Ты опозорил мою семью!
– Послушай, Иерок, – попытался оправдаться Апар и в поисках поддержки снова поглядел в женский угол яранги. – У меня не было такого намерения, но Нана…
– Нана – моя дочь! Она не могла соблазнить тебя! Скорее ты, подобно тундровой мыши, вполз в мою ярангу, прикинулся тихоней, а на самом деле…
Иерок наполнил чашку и залпом выпил. Ярость вспыхнула в нем с новой силой.
– Я вас убью! – закричал Иерок и вскочил. Под ругу попался винчестер. – Где патроны? – он кинулся на Апара.
– Патроны еще у мистера Томсона, – дрожащим голосом объяснил тот. – Он обещал отдать послезавтра, когда разберется с новым товаром.
Иерок отшвырнул винчестер и схватил гарпун, с которым обычно ходил охотиться на нерпу.
Нанехак с визгом бросилась из яранги; взбешенный отец устремился за ней.
Ослепленный гневом, он не слышал, как за ним гнался и кричал ему что-то Апар, как возле школьного домика к юноше присоединился учитель Павлов.
Нана повернула к берегу, где стояли высадившиеся с парохода люди, и промчалась мимо них. Отец с гарпуном в руках бежал следом. Когда он поравнялся с толпой, какой-то человек неожиданно вышел вперед и, преграждая ему путь, подставил подножку. Иерок с размаху шлепнулся у ног русского, гарпун отлетел далеко в сторону.
Некоторое время Иерок лежал на земле, не понимая толком, что произошло. Наконец он поднялся, выпрямился и в упор поглядел на задержавшего его человека. Перед ним стоял совершенно незнакомый, высокий, светловолосый русский парень, на вид совсем молодой, с веселыми, словно смеющимися, голубыми глазами.
Иерок взял гарпун и приставил его к груди русского. Одно движение – и стальной наконечник вонзится в сердце.
Но Иерок отчего-то медлил. Что-то будто останавливало его.
Глаза. Взгляд русского. Насмешливый, веселый, в котором не было ни искорки страха, ни тени испуга.
– Ты всегда так делаешь? – спросил вдруг Иерок.
– Нет, не всегда, – широко улыбаясь, ответил русский. – Когда я вижу, что один человек хочет убить другого, защищая слабого, я тоже могу убить. А сейчас я увидел, что ты хочешь только попугать женщину. Не может же настоящий охотник, сильный мужчина, всерьез гнаться за женщиной…
– Верно, – помимо своей воли согласился Иерок. Он чувствовал, как гнев его утихает; он хотел снова распалить себя, но почему-то не мог. Словно что-то мешало ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16