– Значит, заработал денег,– продолжал Кикиру,– это хорошо. Человек с деньгами чувствует в себе силу, а без денег он вроде как бы больной и слабый. Всякий его может обидеть. А ты, значит, заработал денег…
– Я могу и вам дать,– догадался, наконец, Ринтын.
Кикиру строго посмотрел на него и наставительно произнес:
– Заработанное не следует раздавать направо и налево. Но если чувствуешь ко мне благодарность за то, что я подсказал, где можно заработать, так и быть, одолжи мне малость… На сто граммов.
Ринтын дал Кикиру гораздо больше, чем тот просил. Не считая, Кикиру сунул деньги в карман и вошел в магазин.
Большой заработок сбил с толку Ринтына. Он теперь думал, что деньги заработать ничего не стоит, и, скоро все растратив, стал снова снабжать кытрынцев водой. Работу он делил с Кикиру и получал гораздо меньше, чем раньше. Бывали дни, когда на заработанные деньги он мог купить только немного хлеба…
– Мы с тобой завтра пойдем к заведующему районным отделом народного образования,– сказал однажды вечером
Теркинто.
Заведующий оказался высоким худощавым человеком. Он сидел за простым деревянным столом, заваленным бумагами, и неистово курил большую самокрутку.
Он внимательно просмотрел свидетельство Ринтына об окончании Улакской семилетней школы и прищелкнул языком:
– Вот как раз нам тебя и не хватает. Пришла разнарядка – отправить в Въэнское педагогическое училище восемь человек. Семеро уже уехали, а одного мы найти не могли. Отметки у тебя все отличные, так что тебя примут без вступительных экзаменов. Деньги на проезд можешь получить завтра.
– Я не поеду в Въэн,– твердо проговорил Ринтын,– я еду в Ленинград, в университет. И никуда больше.
– Чудак ты,– спокойно ответил заведующий отделом народного образования,– до Ленинграда далеко, а до Въэна рукой подать. К тому же в Ленинград ты при всем желании в этом году не попадешь. Времени уже мало осталось.– И заведующий обратился к Теркинто: – Попробуйте его уговорить.
– Бесполезно,– махнул рукой милиционер.
Они молча шли домой. Теркинто впереди, а Ринтын немного позади.
В последние дни Ринтын чувствовал себя совсем неловко. Он, правда, хорошо понимал, что брат и в мыслях не имеет ничего против него. Доведись Ринтыну жить с ними так целый год, Теркинто ничего не скажет. Но ему самому было неприятно сидеть у брата на шее. Ринтын днями рыскал по поселку в поисках работы и старался возвращаться домой уже после того, как Теркинто с женой поели. Но для него всегда был оставлен обед, и на его заверения, что сыт, Теркинто ворчал:
– Кого захотел обмануть! Милиционера!
Несколько раз Ринтыну в голову приходила мысль, что он напрасно отказался от работы в типографии и так необдуманно отверг предложение поехать в педагогическое училище. Но гордость не позволяла исправить ошибку.
Из бухты Гуврэль пришла маленькая шхуна “Чукотка”. Она привезла груз и отправилась на север, в Колючинскую губу.
– Когда шхуна пойдет обратно в Гуврэль, быть может, я тебя посажу на нее,– пообещал Теркинто.
Шхуна привезла груз для районного отделения милиции, и несколько дней Ринтын был занят переноской тюков и мешков в маленький склад. После работы Ринтын приходил домой и, пока в комнате никого не было, принимался за чтение. Книги он брал в районной библиотеке на абонемент Теркинто.
На этот раз он читал книгу Шейнина “Военная тайна”. Он был захвачен хитроумными делами советских разведчиков и не заметил, как кто-то вошел в комнату. Стукнула дверь, и только тогда Ринтын обернулся. Перед ним стоял человек в темно-зеленом мундире, сверкающем двумя рядами блестящих пуговиц. На плечах красовались малиновые погоны. Широкий кожаный ремень с медной пряжкой перетягивал живот. Красный кант обрисовывал линию галифе. На голове лихо сидела фуражка с блестящим лакированным козырьком. Но ярче всех пуговиц и погон сияло лицо вошедшего. Это был Теркинто. Ринтын узнал его не сразу: так изменила брата новая форма.
– Ну как? – спросил Теркинто, пытаясь рассмотреть в осколке зеркала свое отражение. Но зеркальце было слишком мало.
– Придется покупать большое зеркало,– весело сказал он.
Ринтын не мог оторвать взгляда от Теркинто. Он на миг представил себя в такой форме и почувствовал острую зависть.
Как будто прочитав мысли Ринтына, Теркинто спросил:
– Хотелось бы тебе быть милиционером и носить такую форму?
Ринтын покраснел.
– Вижу – хочешь,– сказал Теркинто,– милицию не подведешь?
Он снял с погона невидимую пушинку и строго произнес:
– Поговорю с моим начальником. Нам нужны национальные кадры. Служба в органах милиции дело трудное и почетное. Не всякого могут взять. Но я за тебя похлопочу.
Ринтын поблагодарил брата.
…В доме районного отделения милиции было тихо, как в больнице. Вдоль длинного коридора все двери были обиты черным дерматином. Теркинто постучал в одну из дверей и, услышав ответ, втолкнул Ринтына в комнату.
Начальник милиции сидел в глубине комнаты и смотрел в окно. Оно выходило на море, и отсюда хорошо были видны волны, бегущие по заливу. Дул сильный ветер.
Теркинто подвел Ринтына к столу. Начальник, оторвав взгляд от окна, повернулся к Ринтыну. Лицо его оказалось совсем не таким суровым, как, по мнению Ринтына, должен был выглядеть начальник милиции.
– Придется объявлять аврал,– сказал он Теркинто.– Уголь может смыть… Присаживайтесь, молодой человек,– показал он на большой кожаный черный диван.
Ринтын присел на краешек.
– Значит, твердо решил вступить в ряды советской милиции? – спросил начальник.
Ринтын кивнул головой. Он очень волновался и боялся заговорить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185