Взвалили на себя байдару и пустились по подмерзшим кочкам к синеющим вдали горам.
Джон шагал вместе со всеми, подставив плечо под охваченный моржовой кожей борт байдары, и корил себя за то, что согласился, поддался уговорам Тэгрынкеу.
Вся его нынешняя жизнь стала отступлением от намерений не вмешиваться в дела белых людей, стоять в стороне от работы Советов. Но ничего не получилось. Работа этих Советов оказалась настолько тесно связанной с делами местных жителей, что стоять в стороне означало вовсе отказаться от участия в жизни своего селения. «В деле с бандитами, которых привел Ильмоч, я выступил на стороне Советской республики, именем Советской власти требовал от капитана туристского парохода покинуть берег Чукотки, и вот теперь шагаю с отрядом красногвардейцев», – думал Джон Макленнан и старался разобраться в собственных мыслях: плывет ли он по течению и окружающие его события несут его или все в его поступках сохраняются остатки собственной воли?
К концу первого дня достигли небольшой речушки и устроили привал, разбив палатку под защитой борта кожаной байдары.
Набрали на озерном берегу сухого кустарника и разожгли костер. Красногвардейцы поснимали сапоги и с наслаждением окунули натруженные ноги в прохладную тундровую воду.
– На пароходе, кроме красногвардейцев, приехали еще новые люди, – рассказывал Тэгрынкеу, подкладывая под чайник сухие веточки. – Среди них есть настоящий доктор, который умеет лечить все болезни. Он привез лекарства и даже ножи, чтобы резать живого человека. И еще заявил, что будет помогать женщинам рожать. Насчет этого у людей большие сомнения. Не надо было ему такого говорить. Сразу восстановил против себя женщин. Но парень хороший; на следующий год жену ждет. Она тоже доктор. Одно плохо – мало новых торговцев. В Энмыне надо открывать лавку, и не знаем, кого поставить. Может, ты возьмешься?
– Я – торговцем? – с негодованием спросил Джон. – Никогда!
– Ведь ты же будешь торговать народным товаром и для народа, – возразил Тэгрынкеу.
– Я никогда этим делом не занимался.
– Однако в Номе ты очень хорошо торговал, а когда покупал вельбот, и мотор – все удивлялись, потому что ты купил их дешево, – напомнил Тэгрынкеу.
– Каждый разумный человек сможет это сделать. Если знает истинные цены на товары, – ответил Джон.
– Значит, ты знаешь настоящие цены на товары, – подхватил Тэгрынкеу. – Мы хотим передать вашему селению новый вельбот с мотором. Единственный, который привез пароход.
– Вельбот нам очень нужен, – оживился Джон. – Возле наших берегов прибрежный лед держится гораздо дольше, чем у вас возле Берингова пролива, да и приходит раньше. На кожаной байдаре во льдах плавать опасно.
– Артель надо организовать, – продолжал Тэгрынкеу. – Вельбот можем передать только артели, общественной организации.
– Ну это не так сложно, – ответил Джон. – У нас и так по сути уже артель.
– И назовем вашу артель – Товарищество, – мечтательно произнес Тэгрынкеу. – Товарищество Торвагыргын.
– Дело не в названии, – заметил Джон.
– Верно, не в названии, но это очень хорошо, когда появляются новые слова, новые названия – значит, жизнь идет вперед, значит, человек поднимается с колен на ноги.
Холод наползал с открытого озера, подмерзшая трава ломалась от малейшего движения. Джон лежал на лоскуте моржовой кожи, который защищал его от сырости и стылой земли, и смотрел широко открытыми глазами в низкое, сырое, серое, как одеяло, небо.
Он представлял себе новый Энмын с лавкой, над которой развевается красный флаг, группу нарт с приезжими, которые прибыли торговать с запада, востока и из тундровой глубины. Новый Энмын получался похожим на Уэлен, только чуть меньше.
С рассветом пустились в путь. Возле каждого приметного возвышения Тэгрынкеу останавливался, поднимался и долго оглядывал горизонт, разыскивая следы стойбища Ильмоча. В тундре он тщательно глядел под ноги, подбирал высохшие орешки оленьего помета, растирал на ладони и даже обнюхивал.
На третий день пошел мокрый снег. Идти становилось все труднее. Тэгрынкеу подбадривал усталых красногвардейцев, обещал, что скоро будет река, по которой можно плыть на байдаре.
На привалах он всегда старался подсесть к Джону.
– Советская власть послала нам вооруженный отряд, чтобы избавить тундровых людей от бандитов, прислала пароход, хотя ты слыхал, что на русской земле голод. Долго шла война, все разорено, заводы не работают, на полях, где растет хлеб, гуляет ветер вольный. Скажи, Сон, какая еще власть поступала так?
Когда тундра покрылась нетающим снегом, отряд пришел к мутной реке. Она текла в южном направлении – здесь начинался водораздел. Начиная с этого места, все воды вбирала в себя великая чукотская река, Амазонка тундры – Анадырь.
Спустили на воду байдару и начали осторожно продвигаться вперед, то и дело вытаскивая байдару и перенося ее на себе через отмели и пороги.
Тэгрынкеу старался больше идти по берегу. Черный след тянулся за ним вдоль реки и уходил на вершины холмов, откуда он осматривал окрестности.
Наконец он сделал знак рукой, и Джон направил байдару к берегу.
– Я нашел стойбище, – сказал Тэгрынкеу. – Яранги стоят в распадке, но почему-то оленей поблизости не видно. Может быть, Ильмоч держит стадо в лощине: олени едят корм, который зимой окажется под толстым снегом, а склоны и продуваемые места он бережет для зимнего выпаса.
Байдару вытащили и положили прямо на землю, обложив на всякий случай дерном, смешанным со снегом.
Отряд двинулся к ярангам, черным точкам, выделяющимся на фоне свежевыпавшего снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188