Душа их явно жаждала сатисфакции, превышающей размеры того убогого ежемесячного жалования, которым король намеревался компенсировать издержки их самоотверженного служения. В их глазах играла страсть хищника при виде попавшейся добычи и желание поиграть с пленниками для удовлетворения собственного самолюбия с тем, чтобы все происходящее не выглядело слишком уж просто, как избиение младенцев.
Всех задержанных построили в ряд. Караул с зажженными факелами выстроился перед строем подозреваемых, ярко освещая их факелами. Начальник караула, уже вполне успокоившийся после суматошного дня, несколько раз прошелся перед строем нарушителей. По тщательно выверенной годами традиции все это еще больше должно было нагнать страху на задержанных.
Окинув своих пойманных «кроликов» ястребиным взглядом, он произнес:
– И так, вы задержаны как нарушители общественного порядка и возможные порченые уроды, если не сказать гоблины. Что касается меня, то я нисколько не сомневаюсь, что вы все гоблины.
Поэтому сейчас я велю препроводить вас всех в тюрьму, где через пару месяцев высокая комиссия сможет начать разбор ваших дел. – Сверкнув яростным взглядом, он помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
Маленький мужичонка подал голос:
– Господин командир, может, как-нибудь того… а? Разберемся на месте…
Начальник насупился, всем своим видом показывая, что никогда не пойдет на нарушение установленного порядка.
– Может, в порядке исключения… – тянул ушлый мужичонка.
– Помилосердствуй, касатик, – взмолилась старушка. – Как же в тюрьму-то?
– Реши, командир, в долгу не останемся, – здоровенный бородач улыбался, заискивающе заглядывая в глаза начальнику.
Начальник пару раз в глубокой задумчивости прошелся вдоль строя. Его лицо, казалось бы, искренне отражало мучительный внутренний выбор: пойти ли вразрез с интересами службы лишь бы облегчить участь этих несчастных или продолжить ревностное исполнение возложенных на него обязанностей.
Наконец он принял непростое для себя решение:
– В указе короля сказано, что в экстренных, не терпящих отлагательства случаях… – затягивая слова и удовольствие, изрекал начальник, – …и при согласии подозреваемых, – сделав акцент, он приподнял указательный палец. – Допускается проведение первичного дознания для установления гоблинов и прочих уродов силами королевской стражи. Все ясно?
Он вновь прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица и давая возможность своим «кроликам» по достоинству оценить сделанное им предложение.
– И так, все можно решить на месте, здесь и сейчас. Тот, кто думает, что он не гоблин – шаг вперед! – Шагнули почему-то все.
– Ну, вот и хорошо… – удовлетворенно протянул командир королевской стражи. – А теперь займемся каждым в отдельности и в зависимости от его испорченности, сообразительности и… – он игриво подбросил на руке золотую монетку, – …других оснований решим вопрос об его освобождении.
Все, конечно, повздыхали, но как понял Квентин, это испытание на испорченность не было для них в новинку, поэтому каждый, порывшись в своих узелках, сумках, мешках и карманах доставал заветные, служащие пропуском, золотые кружочки и подходил к командиру, который расположился за столиком в дальнем углу огороженного стенами двора. Квентин решил, что с этим проблем не будет, – из башни он прихватил кожаный мешочек Миракла, доверху набитый золотыми монетами и драгоценностями.
Когда очередь дошла до него, он уверено запустил руку в дорожный мешок, где хранилось его имущество, и обмер. Кошелька не было. Он прошарил рукой все до дна. Затем отошел в сторонку и высыпал все содержимое на землю. Мешочек с золотом исчез.
– Эй, ты чего расселся?! – грозно прикрикнул на него стражник. – Все уже прошли испытания, – он довольно улыбнулся, наслаждаясь звоном в карманах. – Или ты гоблин?
– У меня деньги украли… – тихо сказал Квентин.
– Вот так да! Командир, у этого деньги украли!
– Деньги украли? – с подозрением переспросил начальник стражи. – Ну что ж, как говорится, на нет и суда нет. А раз денег нет, то и скорого суда нет, – он развел руками и решительно заявил: – Я сразу понял, что он гоблин. А раз так, пусть идет в тюрьму.
Еще можно было, кинувшись в ноги с жалобной мольбой, упросить стражников повременить с деньгами и отпустить его к друзьям в город, предложить им в залог или взамен денег книги, меч, золотой ободок, про который, признаться, Квентин совсем позабыл. Но все существо принца Монтании противилось этому. Все происходящее было чудовищно несправедливо, и его сердце опередило разум, неожиданно заблокировав этот расчетливый порыв.
Квентин промолчал, и тогда командиру не осталось ничего другого, как привести свои угрозы в действие.
– Оформляй в каталажку! – приказал он стражнику, который что-то записывал в толстую тетрадь.
У Квентина отобрали вещи и оружие и под конвоем доставили в тюрьму.
Дежурный надзиратель расписался в акте о приеме заключенного, забросил все его вещи в большой мешок с нашитым на нем номером и втолкнул Квентина в темную камеру.
Глава 23. Первые встречи
Зарешеченное оконце в двери камеры было настолько мало, что свет из освещаемого факелами тюремного коридора внутрь камеры почти не проникал, и в ней стояла первобытная тьма. Поэтому Квентин не сразу разобрал, есть ли в камере кто-то еще. Неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы хоть что-то разглядеть в этой тьме, если бы с правой стороны от Квентина не заворочалось что-то бесформенное, напоминающее в темноте большую кучу тряпья, приготовленного в стирку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178