– Вы торгуете оружием?
– Нет… только цветами… – хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба, прошамкал этот верзила.
– Дырявый зонт не спасет от прилива.
Для Якобса это было невыносимой пыткой. Он должен ответить очень сложной и запутанной фразой. Вот только какой? Как же это должно звучать? Слова ускользали от него, как колечки дыма. Он, все так же боясь обернуться на допрашивающий его голос, покосился на своего помощника, простоватого деревенского паренька, не заподозрил ли тот чего нехорошего. Но тому, похоже, было не до Якобса, он весело перемигивался и зубоскалил с аппетитной молодой торговкой. «Что-то там про круг… – мелькало в голове у Якобса. – Круг то ли надо разорвать, то ли будет разорван…»
– Если круг будет разорван… – неуверенно пробормотал он, остановившись наконец на одном из вариантов.
И только лишь теперь осторожно, как нашкодивший кот, позволил себе обернуться. Его рассеянный взгляд столкнулся с кинжальным взглядом серых, режущих как бритва, глаз на аскетичном лице человека, одетого в слишком просторную для него крестьянскую одежду.
– Где бы мы могли спокойно переговорить? – улыбнулся незнакомец, и улыбка образовала на его лице две глубоко прорезанные складки.

* * *
Квентина продержали в тюрьме еще два дня, прежде чем затолкать в сколоченную из досок без единого просвета будку на колесах. Тюремный возок был настолько тесен, что Квентин с трудом примостился на корточках, при этом колени у него больно уперлись в стенку. На задние мостки запрыгнули два охранника, кучер стегнул лошадь, и повозка тронулась.
Куда его везли, Квентин не имел ни малейшего представления. Дорога была не долгой, и вскоре они остановились. Охранники помогли принцу сойти с высокой повозки, поскольку его руки и ноги перед поездкой предусмотрительно заковали в кандалы.
Перед Квентином предстала широкая лестница, ведущая к большому зданию с многочисленными белыми колоннами, во внутренний дворик которого они въехали.
Стражники, поддерживая Квентина, подтолкнули его к мраморным ступеням. Когда они поднялись наверх, стражник, стоящий у колоннады отворил одну из украшенных золотым узором дверей, и Квентина ввели в большой зал с рядами таких же белых, как и во дворе, колонн. В центре зала стояло дубовое кресло, настолько массивное и тяжелое, что Квентин подумал, что никогда бы не смог ни то что поднять его, но даже и сдвинуть с места.
Шагах в пяти перед креслом стоял длинный стол, покрытый скатертью из черного бархата, а за ним три стула с высокими резными спинками. Все пространство зала было заполнено рядами колонн, которые, расступаясь полукругом, ограничивали площадку, где стояло массивное кресло.
Стражники подтолкнули Квентина вперед и, слегка надавив на плечи, усадили в кресло. Не успел он опомниться, как они заученными движениями защелкнули замки, и он оказался намертво прикован к неподъемному креслу. Не говоря ни слова, охранники отступили на шаг и встали у него за спиной. В боковом проходе открылась высокая дверь, и вошел слуга. В руках он держал странный треножник с трубкой наверху и небольшую стопку папок и книг. Оставив все это на столе, он удалился.
Спустя десять-пятнадцать минут двери вновь распахнулись, и в зал вошли трое мужчин в черных мантиях. Они прошествовали к столу и расположились на креслах с высокими спинками. Раскрыв лежащие на столе папки, они углубились в чтение. Все это совершалось в полном молчании.
Снова вошел слуга и установил треножник на столе таким образом, чтобы его дуло было направлено на Квентина. Затем, подойдя к скованному пленнику, движением фокусника достал откуда-то странную маску, образованную переплетением тонких кожаных ремешков и напоминающую собачий намордник.
Один из судей, сидящий в центре, пододвинул к себе прибор. Квентин не успел и охнуть, как слуга накинул ему на голову кожаный намордник, крепко стянув концы ремешков на затылке.
– Докладывайте, Тревис, – обратился к нему тот судья, что сидел по правую руку от председателя.
Тревис со всей силы затянул ремешки на затылке Квентина, и они глубоко врезались в кожу лица и шеи.
– Не больно? –осведомился Тревис, участливо заглядывая в исполосованное ремешками лицо Квентина и с еще большим усилием стягивая намордник. Затем слуга наклонился ниже и принялся внимательно разглядывать расположение маленьких медных бляшек, которыми были часто проклепаны ремешки намордника.
– 140 в ширину, 240 в высоту, 180 в длину, – произнес Тревис и выжидающе посмотрел на судей.
– Принесите шлем, – приказал председательствующий.
За спиной Квентина прозвучали быстрые, звонкие на мраморных плитах, шаги, и на его голову опустился металлический шлем, закрывший ему глаза. Голос судьи слышался откуда-то издалека:
– Подошел ли шлем, Тревис?
– Зазоры слева и справа 5, спереди 8, – в голову Квентина уперся металлический штырь. – Сзади 7.
– Хорошо… – удовлетворено протянул судья. – Осталось последнее испытание, не так ли, преподобный Рон?
– Вроде так, судья Керт, но знаете, что-то в этом парне меня настораживает. Недаром ведь его задержали. Боюсь, может понадобиться более углубленная экспертиза с участием высших иерархов церкви.
– Бросьте, преподобный! Небесный Огонь всегда выбирает нужные цели, или, как еще говаривали в старину: Бог шельму метит.
– Воистину так, но по каким-то причинам Небесный Огонь действует не всегда, и тогда людям приходится приводить в исполнение приговор, вынесенный Небесным Провидением.
– Что ж, преподобный Рон, начинайте обряд.
Шлем с Квентина сняли, но председательствующий приник к трубе на треноге, и ее дуло уставилось на принца зловещим черным глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178