Когда Торин начинал объяснять то или иное заклинание, его мысль быстро уползала в такие дебри, в которых, как полагал Квентин, Торин и сам не разбирался. Торин мог долго и путано распространяться о взаимодействии элементов и силах незримого мира. Но в то же время он настолько увлекался предметом, что совершенно впадал в транс и беспамятство. Глаза его закатывались, а губы бормотали абсолютно непонятные и невразумительные вещи. Учитель в этот момент начинал настолько оживленно и сильно жестикулировать, что Квентин опасался, как бы ему случайно не прилетело хороших тумаков.
В начале урока Торин скороговоркой произносил какую-нибудь формулу, и Квентин, когда успевал, а когда и нет, записать ее. Затем очень быстро, видимо, подпадая под какой-то побочный эффект от произнесенного заклинания, Торин уже впадал в транс. В результате, для практической магии на уроках совсем не оставалось времени, и после такого обучения, сколько не пытался Квентин использовать магические заклинания, у него ничего не получалось.
Роланд же, напротив, придавал магическому искусству очень большое значение: магия не раз спасала ему жизнь в трудных ситуациях, и он ревностно относился к успехам сына в этой области. Но Квентину было неудобно жаловаться на учителя. Этот смешной и безобидный чудак Торин ему нравился, тем более, что он никогда и ни в чем не упрекал принца.
«Он настолько увлечен своими, только ему понятными, мыслями и научными изысканиями, – думал Квентин про Торина, – что забывает обо всем на свете». И тем большим было восхищение Квентина отцовским искусством боевой магии. Однажды он попросил отца показать ему какой-нибудь магический приемчик, и тотчас получил хороший щелчок по лбу. После этого он стал с еще большим уважением относится к отцу. У самого же Квентина ничего не выходило. Его магические формулы выходили какими-то размазанными и смытыми, и ничего, кроме легкого шелестения силы, вызвать не могли.
Роланд часто брал сына на прогулки. Они скакали верхом, тренировались в фехтовании, а затем Роланд не прочь был продемонстрировать и свое магическое искусство.
Квентин помнил один из таких дней, они, разгоряченные пикировкой на мечах, остановились на лесной поляне, ярко освещенной летним солнцем, отчего каждый листик на деревьях, казалось, светился изнутри изумрудным светом. Роланд внезапно застыл неподвижно, словно бы пытаясь что-то припомнить. Он набрал полные легкие воздуха, а когда выдохнул, раздался такой громкий хлопок, как будто бы рядом с ними прозвучал раскат грома. Квентин удивленно посмотрел на отца, а тот лишь улыбнулся, сграбастал сына в медвежьи объятия, и они, заливаясь смехом, покатились по сочной траве.
Джордан относился к магии по-иному: магия была для него лишь малой частью общей системы явлений, чем-то вроде забавной игрушки, аттракциона или фокуса, которыми забавляются на ярмарках. Как только Квентин, желая удивить Джордана своими достижениями, начинал творить какое-нибудь заклинание, тщательно, по канонам, выстраивая формулу, Джордан, передразнивая его, смешно надувал щеки, выпучивал глаза и, бормоча совершенную околесицу, тут же производил ожидаемый эффект. Затем он секунду-другую притворно изумленно пучил глаза, любуясь произведенным эффектом, и откидывался в своем кресле, не в силах удержаться от смеха. Квентин ничего не понимал. Вся магия строилась на тщательно подобранных формулах, выверенных не одним поколением магов, скрупулезно отражающих те или иные вибрации. Джордан же разрушал догмы прямо у него на глазах и явно наслаждался этим. Он бормотал глупости, и у него все получалось. Квентин же, как ни старался, так и не мог овладеть силой.
«Они все – отец, Торин, Джордан используют одну и ту же силу, но каждый по-своему, – думал Квентин, – Они смогли овладеть ей, а я нет». Отчаяние охватывало его при этих мыслях. Конечно, можно было прожить и без магии, но ведь он наследник древнего королевского рода и должен быть готов к подвигам.
– Ты знаешь, Древние совсем не уделяли внимания магии, – сказал как-то Джордан. – Всю основу их цивилизации составляли знания физических закономерностей грубого мира. На их основе они создали множество удивительных машин. Машины воевали, строили дома и дороги, лечили людей. И только впоследствии, когда цивилизация Древних пришла в упадок, появился какой-то пробой между плотным и неплотным мирами, и как результат этого стало освоение магических методов. Люди всегда старались обезопасить себя от возможных врагов и довольно быстро находили оружие против любой опасности, встающей у них на пути. Так было и на этот раз. В качестве оружия выступила магия, но право на ее использование присвоила себе церковь. Рано или поздно магия, как одна из форм служения Высшим Силам, должна была появиться на Земле. Множество других миров используют Высшие Силы, и только лишь на Земле потребовалось разрушение цивилизации Древних, чтобы люди прекратили пренебрегать этими знаниями. Другое дело что из этого вышло…
– Я никак не могу овладеть даже простейшими формулами, – посетовал Квентин.
Джордан продолжал:
– Чтобы овладеть магическими силами даже в самой незначительной степени, нужно почувствовать их энергию. Твой учитель в принципе прав, сопоставляя словесные формулы вибрациям силы и тем самым оказывая на них воздействие. Но это путь низкой магии. Высокое магическое искусство само создает эти силы, вычленяя их из единого.
– Что для этого надо делать? – Квентин не совсем понял мудренные разъяснения Джордана.
– Чтобы овладеть силой, ты должен стать частью ее, слиться с ней, как ты сливаешься в ритме галопа со своим скакуном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178