И в этот момент он почувствовал острую боль в левой ноге и упал на землю. «Если это перелом, дело плохо». Квентин уселся на берегу и с трудом стянул сапог полный воды. Закатал штанину и увидел, как лодыжка прямо на глазах краснеет и отекает. Сквозь боль, крепко стиснув зубы, Квентин ощупал ногу. Как не мял он ее, нащупать перелом не удалось. Через некоторое время боль немного стихла, и он попытался подняться на ноги. Но преступить на левую ногу не мог, любая попытка тотчас же отзывалась пронзительной болью.
До развалин ближайшего домика было недалеко. И он подобрав обломок доски и опираясь на него, поскакал на одной ноге по дороге, занесенной слоями песка и глины и поросшей травой. От большинства домов остались только осыпавшиеся развалины красного кирпича, но некоторые выглядели молодцами и сохранили свои стены, лишившись только окон и крыш.
Он добрался до более-менее сохранившегося двухэтажного домика с кокетливо выложенными кирпичом глазницами окон и одиноко торчащей над его остовом печной трубой. Стены дома сохранились хорошо, но ограда была разрушена, и двор полностью зарос высокой травой и был усеян битым кирпичом и другим мусором всеобщего распада и разложения.
Квентин продрался сквозь цепляющиеся кусты и с трудом преодолел высокий порог дома – деревянное крыльцо было разрушено. Его встретил мрачный остов когда-то зажиточного дома. Крыша была сорвана, и ее остатки валялись на полу первого этажа.
В углу стоял диван с облезшей обивкой и торчащими спиралями пружин. Большой круглый стол в центре комнаты выглядел невредимым, но был погребен под осколками черепицы рухнувшей крыши. Посудный шкаф с выбитыми стеклами завалился на бок. У стены стояли довольно крепкий на вид топчан и пара-тройка развалившихся стульев. Справа возвышалась печь-камин с выщербленными квадратиками голубых изразцов.
Квентин доковылял до топчана и сдернул с него истлевшую тряпку покрывала, засыпанную осколками черепицы и стекла. Он осторожно, ожидая падения, опустился на некогда крепкую дубовую вещь. Топчан выдержал. Теперь можно было перевести дух. Он стал освобождаться от мокрой одежды. Лодыжка на поврежденной ноге настолько разбухла, что он промучился минут десять, прежде чем смог стянуть сапог. Второй сапог тоже долго не сдавался. Подобрав по углам несколько подходящих деревяшек, Квентин соорудил нечто вроде шины на поврежденную ногу. Весь бандаж он туго перевязал полосками материи от покрывала. Теперь ему оставалось позаботиться об одежде, которая изрядно намокла во время его вынужденного купания. За хворостом далеко ходить не пришлось, предостаточно деревянных обломков валялось в комнате и во дворе.
Темнота быстро сгущалась. Он развел небольшой костер прямо посреди комнаты, стянул с себя намокшие тряпки и развесил их вокруг костра. Самое большой бедой было то, что съестные припасы пропали, превратившись в отвратное мессиво. Квентин с отвращением выскребал мокрые комки из мешка и, запивая кипятком, заталкивал их в рот. Продукты таяли с удивительной быстротой, а ведь прошло не более трех суток с того момента, как он вступил в лес. То ли время здесь текло по-другому, то ли еще что, но ему казалось, что он блуждает по этому лесу уже недели две.
Ночь была тихой, сквозь безоблачное небо ярко, как и прежде, горели звезды. Издалека доносился шум реки. Его немного морозило, и он пересел поближе к огню, укутавшись в высохшее одеяло. Боль в ноге стала тупой и дергающей. «А ночи здесь тихие», – с улыбкой подумал Квентин, вспоминая вчерашнюю схватку с монстрами. Ему не хотелось думать о будущем, о том, как он продолжит путь с больной ногой. Пусть все идет, как идет… За последнее время он уже успел убедиться в том, что судьба буквально тянет его за волосы, как бы он не упирался. Поэтому и задумываться о будущем было в определенном смысле бессмысленно.
Темный квадрат провала в полу – вход в подвал. Надо с утра проверить, что там… Какое странное место. Кула подевались его жители? Когда это произошло? Когда Конах напустил порчу на эти места или во время войны? Мысли текли, плавно вливаясь в реку сновидений. Через мгновение веки смежились, и он забылся глубоким сном.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРОНИКНОВЕНИЕ
Глава 13. Деревушка гоблинов
Хищные рыбы схватили и волокли его на дно. Он задыхался. Их острые зубы впились в больную ногу, и она взвыла нестерпимой болью. Сознание мгновенно выпрыгнуло из сна. Кто-то, тяжело навалившись сверху, заматывал ему голову отвратительной гнилой тряпкой, той, что он сбросил с топчана. Ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог, их крепко держали. Особенно досталось больной ноге, ее сжали с такой силой, что он не выдержал и заорал во все горло, тут же задохнувшись в пыльной материи. Некий затаенный гуманист, чтобы не искушать Квентина возможностью дальнейших криков, чем-то стукнул его по обмотанной покрывалом голове. И если бы Квентин не потерял в ту же минуту сознание, он бы, наверное, вместе со всеми посмеялся над глухим звуком удара и облачком пыли, что исторгла его голова. Затем его, как мешок, бросили поперек лошади, и четверо всадников быстро скрылись в ночи.
Когда он очнулся, сразу же застонал от боли. Его спеленали как куколку, руки затекли неимоверно, но хуже всего пришлось больной ноге, которую, не пощадив, обмотали веревками. Хорошо хоть с головы убрали грязную тряпку, и он мог осмотреться, где находится.
Ранние лучи солнца рисовали на полу и стенах причудливый полосатый рисунок, пробиваясь сквозь щели в дощатых стенах сарая. Он лежал на грубо сколоченном деревянном щите, лежащем на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178