И тотчас яркая вспышка молнии ослепила Квентина. Дира и Тана стояли, взявшись за руки, а две другие выставили перед собой в магическом жесте. Они образовали магическую цепочку, подпитывая Силой друг друга.
Вспышки молний пронзили тьму, и Квентин услышал, как кто-то пронзительно, как недорезанная свинья, закричал от боли. Молнии разметали передние ряды гоблинов. Толпа отхлынула, замерла, но через мгновение к двери устремились новые уроды, затаптывая раненых собратьев. От сопротивления своих жертв они пришли в исступление и, обезумев, лезли вперед, не обращая внимания на боль и смерть.
Дира и Тана готовились к новому молниеносному залпу. Квентин никогда не видел их такими. Их волосы развевались от электрического ветра, лица отсвечивали мертвой белизной лунного света, а темные глаза лучились такой силой, что в них было страшно заглянуть.
Он ринулся к двери, стремясь защитить женщин. В это время горилла-охранник пришел в себя и, выхватив кинжал, резко метнул его в Диру. Острое лезвие по рукоятку вошло в ее спину. Квентин прыжком преодолел полкомнаты и яростным ударом снес обезьянью голову ублюдку.
Но уже было поздно. Дира, смертельно раненная, медленно, держась за дверной проем, сползала на землю. Тана, позабыв об опасности, с криком бросилась к матери. Гоблины, пришедшие в в себя после огненных ударов, устремились к дому. Медлить было нельзя. Квентин схватил Тану и с силой поволок ее к подвалу.
Они были на пороге открытого люка, когда первые твари ворвались в дом. Все дальнейшее произошло в одно мгновение. Но в восприятии Квентина оно растянулось, как струйка застывшего меда. Тана подняла на него мокрые от слез глаза. Губы ее шевельнулись, выговаривая какое-то слово. Что, Квентин не услышал. Все замедлилось настолько, что звуки, казалось, тоже замерли в воздухе и были не слышны.
«Нет, – услужливо подсказало его сознание, переводя движения губ Таны в слова. – Нет, я не оставлю ее».
Он хотел крикнуть, что Дире уже ничем не поможешь, что им надо уходить, но странное растянутое безмолвие не позволяло этого сделать. Он лишь невыносимо медленно продолжал тянуть Тану к спасительному выходу. Также медленно в комнату врывались все новые гоблины с перекошенными звериной злобой лицами. Он видел, как к ним медленно, словно все они находятся под многотонной толщей воды, протягиваются в хищной хватке многочисленные руки.
Где-то перед домом он заметил тело вождя Ёрка, которое мятежники несли на вытянутых вверх копьях. На небе взошел круглый лик Луны, четко обрисовавший сгорбленные уродливые контуры в дверном проеме. И еще раз Квентин увидел глаза Таны, полные невыразимого отчаяния, и ее рот в безмолвном крике, рвущемся подобно взрывной волне пороха.
В дальнейшем – только ослепительная вспышка тысяч магниевых солнц и удушающие тонны земли, рухнувшей на него. И все. Затем тишина.
Сознание возвращалось медленно, как изображение на старой фотопластинке. Вместе с сознанием появилась боль. Он пошевелился, пытаясь высвободиться из-под навалившейся на него массы земли. Ему еще повезло: крышка люка задержала основную массу грунта и деревянных обломков. Кое-как ему удалось выкарабкаться из-под завала. Было темно. Ход не позволял выпрямиться в полный рост, и двигаться приходилось сильно согнувшись. Он нашарил узелок, который дала ему Тана, и обрадовался, что он не пропал. Пошатываясь, то и дело натыкаясь на мокрые укрепленные деревом стены, Квентин медленно пробирался по лазу. Под ногами хлюпала раскисшая земляная жижа. Скребущие звуки крыс преследовали его. По лицу время от времени ударяли то ли длинные корни проросших растений, то ли хвосты омерзительных крыс. Пахло затхлостью, гнилью и крысиным пометом. По мере продвижения ход стал уже, и Квентину пришлось боком протискиваться между его стенками. Голова гудела, как колокол, и казалось этот ход никогда не кончится.
Но вот наконец он разобрал слабый свет, падающий откуда-то сверху. Небольшое выходное отверстие лаза, словно нора крота, было обрамлено проросшими корнями растений. Квентин приник к норе и с облегчением глотнул воздуха. Стояло солнечное утро. Он высунулся из земляного отверстия и огляделся. Лаз вывел его на поле за деревней. Рядом начинался лес. Отсюда были хорошо видны окраинные домишки и поля, окружающие селение гоблинов.
Квентин вылез наружу и оглядел себя: весь в лохмотьях, перепачканный землей, с головы осыпалось облако пыли. Минутку, пошатываясь от головокружения, он постоял, вдыхая прекрасный свежий воздух и соображая, куда ему идти дальше. По идее нужно пробираться обратно к дому Диры, где в конюшне стоял Гнедко, и были спрятано его снаряжение.
События прошлой ночи вновь вспыхнули в его сознании. Что произошло в деревне? Уцелела ли Тана? Если да, то, что с ней? Он должен вернуться и спасти ее, если она в плену у гоблинов. Хорошо хоть Эрлиер и меч были с ним. Судя по солнцу, было около шести утра, и нужно было поспешить, пока эти чудовища отсыпаются после кровавой ночи.
Скрываясь за кустами, Квентин поспешил к домикам на окраине. В деревне стояла странная тишина, даже петухи, привыкшие каждое утро трубить подъем, и те молчали. Добравшись до крайних домиков, Квентин заметил, что и улицы в этот час непривычно пусты: пастухи не гнали скот на выпас. С опаской миновав несколько домов, Квентин приблизился к тому месту, где стоял домик Диры. Деревья и забор были повалены, а на месте домика зияла большая воронка, по окружности которой валялись разбросанные взрывом и до сих пор неприбранные трупы людей.
Квентин пригляделся – Таны среди них не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178