Дельфин опустился глубже, и легкие Оуэна едва не разорвались.
Они проскочили какой-то тоннель и вылетели наверх, в зеленый бассейн, освещенный слепяще-ярким сиреневатым светом. Оуэн, задыхаясь, стал жадно хватать ртом воздух.
Сопровождавшие его всадники вынырнули рядом с ним и помогли ему выбраться на скользкую мокрую платформу: они улыбались и молча одобрительно кивали друг другу. Выжимая из бороды воду, Оуэн огляделся вокруг.
От бассейна во все стороны вели узкие коридоры, освещавшиеся бледно-сиреневыми огнями. Вокруг собралось много морского народа, и один из них, с медным ожерельем на шее, улыбаясь, приблизился к Оуэну. В руке он держал большую гладкую пластинку и какой-то предмет наподобие мелка. Приподняв доску, он начал быстро чертить фигурки, пользуясь безошибочным языком рисунков.
Вглядываясь в его письмо, Оуэн понял, что все эти существа вообще не могут говорить.
Было ясно, что их мало волнуют проблемы земных людей. Но смысл сообщения Оуэн понял сразу. Он должен был проникнуть в подземный ход, который приведет его в сад вриколов, крепко закрыть за собой ворота, чтобы не выпустить кого-нибудь из его призрачных обитателей, и, если ему случится возвращаться тем же путем, он обязуется, что с ним в ворота не пройдет ни одна из теней, населяющих сад.
Оуэн кивнул в знак того, что он понял. Мужчина с медным ожерельем поклонился в ответ, и они пошли по освещенным переходам.
Оуэну подумалось, что, может быть, он – первый обитатель суши за долгие века, который видит город морского народа, и, вполне вероятно, – последний. Но, быстро следуя за провожатым, Оуэн едва успевал рассмотреть все, что открывалось ему: необыкновенные мастерские, где в кузнице горел холодный огонь, группы синеватых морских жителей, глядевших на него круглыми глазами без век, странные росписи по стенам, содержание которых не поймет ни один земной житель.
И вот в мрачной комнате они увидели медную дверь с непонятными надписями. Здесь изображения на стенах были непохожи на произведения морского народа. На них Оуэн узнал людей с теми же гордыми лицами, которые он хорошо запомнил, – правители города. Их руки лежали на каких-то удивительных сосудах и испускавших лучи устройствах. То там то здесь из-под этих предметов появлялся ребенок. Сначала обычный ребенок… а потом блекло-синий, с кожистой складкой вокруг головы. Смысл изображений был ясен: сотворение морского народа.
И вот наконец древняя медная дверь дождалась, чтобы ее открыли: ее вековая ржавчина отпадала кусками, когда морские жители отодвигали засовы. Потайной ход не использовался уже многие века, но в нем горел все тот же сиреневатый холодный свет.
Оуэн пробрался внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась за ним. Безо всякого воодушевления двигался он вперед по узкому извивавшемуся проходу, скользя размокшими ботинками по мягкой слизи на полу.
Проход спирально изогнулся и вывел в другую мрачную комнату, без росписей на мокрых стенах, освещенную всего одним сиреневым огоньком. На одной из стен выделялось огромное медное колесо, с которого свисал обрывок толстой цепи. Рядом виднелась труба, круглая и такая широкая, что в ней спокойно мог поместиться человек. Тут же была и еще одна дверь, которая вела дальше, в глубь потайного хода.
Здесь Оуэн задержался, чтобы обследовать громадное колесо. Прислонившись к краю трубы, он прислушался. Оттуда шел глухой мягкий гул – ровное биение моря.
Он понял, что это шлюз. Если сейчас открыть его, разве море не затопит их подземный сад? Ведь наверняка шлюз установили здесь именно для этого. Но, подумалось ему, вряд ли удастся одолеть Мирдина Велиса столь простым способом. Да и наверняка невозможно было так легко решить ту задачу, которую ему предстояло выполнить.
И он пошел дальше по новому, теперь уже ставшему прямым, тоннелю. Появился знакомый, непрозрачный белесый туман.

20

Народ, собравшийся за стенами города, находился в напряженном ожидании. Под чахлыми низкорослыми деревцами ждали и их вожди: Хургин, с блуждающим взглядом и сжатыми губами, и Саймон, спокойный и хладнокровный.
– Если понадобится, мы пробьемся и войдем туда, –сказал Хургин и поглядел на дорогу, ведущую на восток.
Оттуда медленно двигалось что-то громадное, устрашающее. Это была древняя военная машина, простоявшая без дела сотни лет и теперь приведенная в действие людьми Хургина по его приказу. За ней шла другая, а за той – еще и еще.
– К чему прорываться? – спросил Саймон. – Он дойдет, если поставит это себе целью. Возможно, нам придется поддержать его, чуть позже. Кто знает?
– Ты слышишь? Под землей… шум?
Саймон кивнул:
– Вопли. – Он зло засмеялся. – Да, да, они проголодались! – Он посмотрел на Хургина: – Магистр Хургин, как вы думаете, я стар или молод?
– Ты стар, как и я, – отвечал тот.
– Ого, – усмехнулся Саймон. – Я недооценивал вас из-за вашей мягкости в подходах к лечению людей и их защите. А вы посвящены больше, чем я думал. Значит – ваш ровесник? Но почему?
– Ты служил у своего учителя с дней своей молодости, – сказал Хургин. – Я тоже был юношей, когда он покинул наше царство. Отчего же ты так ненавидишь его, ведь вы с ним во многом очень похожи?
– Я хочу быть таким же могущественным, как он, – отвечал Саймон. – Вдвоем нам не ужиться. Только в отношении питания я не столь требователен. Он уже очень давно питается человеческими жизнями… а мне нужна такая же пища, как и вам. Вот и вся разница.
– Нет, – возразил Хургин. – Я чувствую твою ненависть. А ведь тебе наверняка известно, что мудрый не должен ненавидеть или быть пленником ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52