– Держу пари, что ему не придется платить за лечение.
– Не думаю, – возразила У Киу. – Пока ловушки простые, но смотрите, что будет сейчас.
Несколько гостей, сидящих в холле, придвинулись ближе к экрану.
Ум Куанг остановился, размышляя. Здесь орнамент менялся, но никакой реакции не вызывало ни размахивание накидкой, ни нажимы ногой на пол. И все-таки он интуитивно чувствовал в этом месте ловушку.
– Нет, у него есть нюх! – рассмеялся калхор. – Ставлю сотню знаков, что он раскусит и этот секрет.
– Пари принимается, – сказал сухощавый гость в черном костюме. Остальные оживились, задвигали креслами. Тут же несколько гостей обозначили свои ставки за и против. Глаза их заблестели, наполнились жадным ожида­нием…
Ум Куанг внимательно осмотрел пол. Ничего приметного в нем не было. Уложенный на всем протяжении длинного коридора белыми и черными плитами в шахматном порядке, он представлял единое целое, но Куанг уже имел возможность убедиться, что это не случайность и не прихоть хозяйки. Во-первых, плиты хорошо маскировали швы ловушек, а во-вторых, могли иметь и самостоятельное значение, как спусковой механизм. Он поочередно попробовал черные и белые плиты. Ничего. Значит, не в этом ряду. От знака орнамента на левой стене шли синие квадратики.
Он сделал выпад и носком дотронулся до белого квадрата в следующем ряду. Ловушка сработала. Из стен выдвинулись поперек коридора решетки, потом бесшумно с обеих сторон открылись проемы в помещениях, в которых неторопливой трусцой бегали стаи серых лохматых хищников. Если вожак одной останавливался, принюхиваясь, то тотчас замирала и стая. Длоды отличались удивительной согласованностью действий и были равно опасны как для людей, так и для животных. На крупных животных нападали обычно две, а то и три стаи. При этом никогда не случалось, чтобы они враждовали друг с другом или даже затевали ссору. И здесь ни одна, ни другая стая не покидала своей территории, но окажись он в огороженном решетками пространстве, нападение длодов с одной или другой стороны было бы неизбежным. Животные умели выбирать момент для первого броска, и ловушка учитывала их природные качества. Наконец решетки ушли в стены, а выходы закрылись. Разгадав рисунок орнамента, он перешел эту часть коридора по диагонали черных квад­ратов.
– Сто знаков на стол, – довольно потирая руки, сказал Ур Атан.
Сухощавый вытащил бумажник и выложил два билета по пятьдесят знаков.
– Дальше элемент, – сказала У Киу, – но с подвохом. Это он, пожалуй, решит.
Когда перед Куангом возникли прозрачные стены, он улыбнулся, хотя вслед за этим в огороженное пространство хлынула вода. Постояв с минуту, она также быстро схлынула, и стены раздвинулись. Ум Куанг нагнулся и почти ползком преодолел мокрый квадрат коридора.
– Ставлю тысячу знаков, что он пройдет все ловушки.
– Ну, это уж слишком, – не выдержала У Киу. – Пока такое еще никому не удавалось. И потом у дверей…
– За двери я не ручаюсь, – сразу нашелся Ур Атан. – Но остальное пройдет!
Гости посовещались и приняли условия на паях.
– Плакали ваши денежки, – веселился калхор, когда Ум Куанг избегал очередной ловушки. Наконец он остановился перед выходом.
– Можете отыграться на всю сумму, – поощрительно улыбнулся калхор. – Если он не откроет дверь и провалится в тартарары!
Суховатый кивнул. Остальные рисковать не захотели.
Ум Куанг ощупал все стены, но никаких кнопок или фотоэлементов, которые могли привести в действие меха­низм дверей, не обнаружил. Тогда он вспомнил пароль – “Любовь или смерть”. Но, разгадав столько ловушек, он не хотел рисковать, и, отступив на безопасное место, готов был произнести необходимые слова, как вдруг осекся. Орнамент здесь оказался особенно причудлив, и это настораживало. Он всем существом ощутил: любое произнесенное слово может свести на нет все его усилия, а может быть, и стоить ему жизни. Многие ловушки были скопированы с подземного хранилища горы Ат Харанг, а там не шутили. Спасти может лишь правильное решение! На лбу у Куанга выступили капельки пота…
– Удивительное, прямо звериное чутье у этого парня, – задумчиво сказал Ур Атан. – Он все-таки унюхал, что здесь нельзя ошибиться. Другой бы на радостях сразу заорал пароль, а этот размышляет, примеривается. Или ты ему не сказала? – обернулся он к дочери.
У Киу сидела взволнованная не меньше, чем Ум Куанг.
– Да что с тобой? – удивился Ур Атан.
– Я дала клятву богам. Если он сейчас выйдет, то по первому его желанию я должна стать его женой.
– Ох-хо-хо! – загрохотал калхор. – Кто выигрывает, а кто и проигрывает! Ты, пожалуй, сделала слишком крупную ставку! Ничего, дочка! Приобрести такого парня…
– Смерть или любовь! – выкрикнул Ум Куанг.
Двери распахнулись.
– Вот и все, – тихо произнесла У Киу.
Минуту длилось молчание, нарушаемое шелестом отсчитываемых бумаг.
– Я же говорил, что он с машинкой в голове, – небрежно сунув купюры в карман, сказал Ур Атан. – Надо бы задержать его. Все-таки будущий зять.
У Киу порывисто подошла к пульту и нажала несколько кнопок.
– Прошу гостей к столу. Там вы и увидите героя нынешнего дня.
– Пневматический лифт? – спросил Ур Атан, кивнув на пульт.
– Принудительное возвращение! – засмеялась У Киу. – Жаль, если он окажется в зале раньше нас. Хотелось бы посмотреть на его лицо. Но пойдемте, может, мы еще успеем.
Гости двинулись в зал следом за хозяйкой.
– Я думал, Оден, что птице азарта не найти зерен в твоей голове, – сказал один из гостей сухощавому.
– Ты правильно думал, Ир. Трезвый расчет не уживается с азартом.
– Но как же, Оден?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50