И ему безразлично, что о нем говорят. Но он – причина всего живого и всего мертвого. Он связан с нашей Ауэной тысячами незримых нитей и может влиять на каждого человека и на всех вместе.
– Знаешь, мне неудобно слушать тебя и следить за дорогой, – У Киу остановила машину. – Давай посмотрим заход Аукана. Не так часто бывает такое безоблачное небо.
Он понял ее маленькую хитрость. Народные поверья предписывали не делать ничего серьезного на закате, поскольку считалось, что Аукан, уйдя на покой, будет размышлять о тех, кого он видел последними. И если у него дурное настроение, как сегодня, обязательно испортит любое начинание, да и напоследок, перед уходом, может наслать беду.
– А что ты мне подаришь? – вспомнила она, решив, что легкие разговоры о пустяках не могут им повредить.
Куанг достал из кармана пакет и протянул девушке.
У Киу нетерпеливо развернула радужную пленку и, увидев плоскую коробочку, подумала, что это шкатулка с какой-нибудь драгоценной безделушкой. Она повертела ее в руках, пытаясь открыть или найти какой-то секрет, но, не обнаружив крышки, протянула коробку обратно.
– Не получается. Покажи, что там!
Он улыбался и молчал.
– Ну что ты, Ум Куанг?
В коробке щелкнуло, крышка отскочила, и лицо и руки ее осветило призрачным зеленоватым светом, тут же перешедшим в голубой, синий, и вдруг экран коробочки заструился переливающейся цветовой гаммой. В такт игре света зазвучала музыка, повеяло тонким ароматом весенних цветов, и женский проникновенный голос на странном ритмичном языке запел чарующую песню, от которой становилось спокойно на душе и хотелось совершить что-то возвышенное…
– Музыка богов! – сказала она восхищенно, когда песня кончилась и наступила пауза для раздумий. – Я слыхала ее несколько раз у Ай Си. Мы так зовем твоего друга. Между прочим, он куда проще тебя и жить умеет. У тебя в шкатулке только одна мелодия?
– Нет, тут много. Я переписал наиболее интересные, но можно в двадцать раз больше. У меня мало свободного времени.
– Сианг может?
Ум Куанг молча кивнул. Зазвучала новая мелодия с волнообразным, постепенно ускоряющимся ритмом. Вступали, подхватывая и расцвечивая ее, все новые музыкальные инструменты и, нарастая, чеканный ритм властно пробуждал затаенные сознанием инстинкты.
– Танец страсти, – задумчиво произнес Куанг, когда музыка затихла.
– Какая прелесть! Это как раз то, чего мне не хватало! Ох и подразню я мальчиков! Ночь. Мы сидим в полумраке и вдруг – щелк! Разливается таинственный свет…
Ум Куанг рассмеялся, представив всю эту идиллию, в которой не хватало существенной детали: пользоваться транзистором можно, лишь назвав определенный пароль, и именно в этом заключался юмор ситуации.
– Я что-нибудь сказала не так? – не улавливая причины его веселья, спросила У Киу.
– Вряд ли им будет приятно, если ты каждый раз, прежде чем доставить это удовольствие, будешь называть мое имя. Без этих слов транзистор работать не будет!
– Ах вот в чем дело! Забавно. Только не забывай, что ты имеешь дело с женщиной. Я могу, например, сказать: “Есть у меня один смешной знакомый, Ум Куанг…” и ах, твое чудо сработало.
Она вздохнула.
Аукан постепенно темнел, незаметно погружаясь за горизонт, зато все ярче пламенел над ним зоревой шатер. В огненном буйстве багряных красок явственно обозначился светящийся полукруг. Он становился все ослепительнее, распадаясь на концентрические дуги, высветленные снизу закатными лучами уходящего солнца…
Такую ясность неба в этом пропитанном влагой воздухе
У Киу видела едва ли не впервые, и одно это само по себе не сулило ничего хорошего, а тут еще дуги… Всем известно, что они предвещают дурной год. Ей стало жутковато, и она боязливо глянула на транзистор. Ей показалось, Аукан хмурится, слушая неуместно веселую музыку. Будто повинуясь ее взгляду, наступила тишина… Девушка облегченно перевела дыхание, но тут же транзистор осветился алым всполохом и торжественно, с затаенной мощью пророкотал вступительный аккорд. Величественная мелодия заполнила салон машины, выплеснулась наружу и, казалось, пронизала все пространство, сливаясь с грандиозными световыми эффектами полыхающей зари… Страхи У Киу отступили, она заворожено смотрела на игру света, ощущая полное единение с грозными силами природы.
– Гимн Аукану в ало-багровых тонах, – тихо проговорил Куанг. – Великий Коу Фо, создатель музыки, любил наше солнце…
Когда последний кусочек слепящего огня исчез за горизонтом, У Киу включила двигатель, и машина с места рванулась вперед. Они миновали одноэтажный пригород с его легкими дощатыми домиками и фанерными лачугами и помчались по прямой магистрали мимо каменных и кирпичных многоэтажных зданий, где обитали более привилегированные люди третьего круга: инженеры, химики, наладчики, строители, врачи, руководители служб и отделов. Дома эти несли признаки профессиональной принадлежности: рядом с многоэтажной “бочкой” виноделов высился дом-кристалл химиков, чуть дальше поднимались призматические дома инженеров и математиков, предпочитавших строгие формы, а еще дальше начинались “уродцы”, как метко окрестили дома бюрократической прослойки и военных, питавшихся в силуэтах своих домов передать официальную символику государства…
Большинство домов центра были выстроены еще при довоенном правителе с расчетом вместить всех объединенных в одну профессиональную гильдию людей. Количество мест, как на производстве, так и на службе, было ограничено раз и навсегда, поэтому квартиры в домах передавались вместе с должностями по наследству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50