Но почему же так больно — когда уходят?!.Она почти не помнила Харсуна, чье тело привезли в селение прошлым летом. Совсем не знала Айдабека — впрочем, его еще никто не видел убитым. Но Сурген…Лучше не думать.— Это только так говорится — на смерть, — пояснила Ахсаб. — Ну, заклинание. А Мухатбек точно вернется. Твоя сестра его держит, понимаешь?Ее лицо вдруг стало загадочным — почти как вчера утром, когда они подрались из-за бабочки. Мильям сама пришла мириться: Ахсаб же не виновата, что родилась первой дочерью в семье. Само собой, она гордится своим тайным знанием. Так устроен мир, и устроен он справедливо… Справедливо!..Это она, Мильям, словно неточная линия в чеканке, портит правильность и гармонию мира. Ну почему ей так хочется знать то, чего не позволено от рождения? Почему она все время думает об извечных, предопределенных вещах так, будто их возможно изменить?! И даже будто она… могла бы…— Как держит?Прикусила язык. Но Ахсаб сегодня не была настроена задаваться, свято храня древние тайны. Наоборот, ей самой не терпелось поделиться, похвастаться, рассказать:— За шнурок. Из его и своих волос, с нитью из черной овцы и, кажется, еще с какой-то травой… я знаю, только забыла. Главное, конечно, чтобы он пролежал ночь в новолуние под Сокольим камнем и чтобы обязательно дождь, ну и заклинание… А потом разрезают напополам. И он точно вернется… тот, у кого половинка.— Правда? А если глобалы его…Ахсаб пожала плечами:— Можно, конечно, еще попросить Матерь Могучего, чтоб оберегала… но за шнурок вернее.Мильям прикусила губу. Над вершиной Ала-Вана мохнатая туча, похожая на овечью шкуру, закрыла солнце, и оно выпустило между завитками небесной шерсти сноп ярких горячих стрел.Значит, любой воин может остаться в живых, не уйти на пир Могучего, не пропасть без вести, не вернуться домой трупом в заскорузлом камуфляже. Если только этого захочет девушка, которая…Первая дочь в семье.— Ты чего?Мильям вздрогнула:— Я пойду, Ахсаб. Поздно уже. Лепешки… и гусениц надо обобрать с винограда…Она старалась идти медленно — пока Ахсаб могла ее видеть. Потом прибавила шагу, сорвалась, побежала, все быстрее, быстрее… Сурген. Его точно убьют в первом же бою, он же такой высокий и широкоплечий, в него так удобно стрелять. А вертихвостка Адигюль тем временем держит за половинку шнурка какого-то Мухатбека, о котором, наверное, и думать забыла, тискаясь на виноградниках с недоростком Арвазом… И ничего нельзя поделать. Так устроен мир. Справедливо…Тяжело переводя дыхание, остановилась под яблоней. Той самой, где вчера они с Ахсаб… В траве что-то желтело, и Мильям опустилась на корточки.Внизу под яблоневой веткой лежала мертвая бабочка. Черные муравьи уже облепили ее со всех сторон, деловито отгрызая ножки и крылья. ГЛАВА ТРЕТЬЯ — Привет.— Ничего себе!В дверном проеме стоял Винс. Шагнул вперед, и створки сомкнулись за его спиной. Вот это явление!— Я… в общем… — выдавил кривую улыбочку. — У меня дело, Юсь.Видок у него был еще более дурацкий, чем обычно: волосы будто прошли ионное отбеливание, а физиономия ярко-малиновая, как фрутолинный десерт, даже конопушек не видно. И того же цвета тощая шея, торчащая из широкого ворота белого комба. Ну, это все я еще стерпела, но при взгляде на уши, просвечивающие рубином, не выдержала — молча захихикала прямо ему в лицо.— …к твоему брату.— Его нет. — Я отчаянно боролась с настоящим, в полный голос, хохотом. — Слушай, а связить перед тем, как приходишь, тебя не учили? Или связилка глючит?— Нет… то есть я…— Чтобы застать Роба дома, надо связить как минимум недели две подряд. — Понемногу я справилась с собой и теперь читала мораль с очень даже умным видом. — И то если повезет. Так что…Дверь за Винсовой спиной приоткрыла деликатную щель: я разглядела в шлюзе кусочек его капсулы, безумно дорогой и стильной во всем, кроме владельца. Воспринимать намек он и не думал. Разве что втянул шею в плечи и стал ниже меня не на полголовы, как всегда, а на все три четверти. И еще помялся на худющих ногах — может быть, приспичило в туалет.— Я хотел сначала поговорить с тобой, Юсь. Я ведь твоего брата… ну, почти не знаю.Мог бы сказать правду — «боюсь». Я бы поняла. Роба все боятся.И какое у Винса может быть к нему дело? Становилось интересно, однако давать слабину, выказывая любопытство, я не собиралась.— Воспитанные люди все равно связят. Откуда ты знал, что я дома? Я как раз собиралась улетать, между прочим.— У меня же твой маячок.— А-а.Фатальные ошибки молодости. Давным-давно, на празднике Открытого социума — ну, когда шестилеток с помпой выпускают из группы социализации интегрироваться во взрослую жизнь, — кто-то придумал этот маразм, распространившийся среди нас со скоростью хорошего вируса в сети. Обмениваться ДНК-маячками. Дружба навек и так далее — и куда только Наставница смотрела, не говоря уже о родителях?!Для начала мы, конечно, обменялись с Далькой, что в принципе неплохо, в жизни пригодилось. А потом выскочило шило в одном месте: все ж меняются дальше, а я?! Вот тут-то и подрулил этот конопатый чудик… А теперь расплачивайся всю жизнь. В которой он то и дело возникает, и, как правило, в самое неподходящее время.Между прочим, по закону код маячка имеют право знать, кроме близких родственников, только розыскные программы органов Глобальной безопасности. А у военных еще командир отряда; я мысленно примерила на Винса камуфляжный комб и опять повеселела.— Ладно, проходи. Вон та скользилка для гостей.Он кивнул и поднял ногу так неуклюже, словно никогда в жизни не вставал на скользилку. Чудо в белых перьях.— Почему ты такой красный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19