Свозим Юську на море. Робни ведь у нас купался… подожди, в каком это году мы тогда выиграли?… Такой же где-то был, как она сейчас.— Чуть постарше. Уже шесть исполнилось, я точно помню… Но, Эдвар, так нельзя.— Почему это? — Он опять зевнул, еще громче.— Мы не можем улететь и оставить Роба здесь одного…— Глупости. Здоровый взрослый парень. Ему же на днях восемнадцать стукнет.— …в его день рождения. Так нельзя, пойми!— Расслабься, Андрэ. Наоборот: пацан первый раз в жизни отметит день рождения так, как сам считает нужным. Пригласит кого захочет, замутит вечеринку хоть до утра… может быть, уговорит наконец свою девушку — вдруг она из тех, кто на дух не переносит блок-свидалок?…— У Роба нет девушки.— Думаешь, он все тебе рассказывает?Папа засмеялся. Подслушивать за дверью нехорошо! — подумалось мне почему-то голосом Воспитальки. Еда в комплекте закончилась, и я облизнула соломинку. Жалко, такая вкуснятина… хотя есть больше не хотелось. И спать тоже.— Он ничего не рассказывает, — очень серьезно сказала мама. — Поэтому я и беспокоюсь. У него сейчас тяжелый период, Эдвар. В этом возрасте у многих бывает, особенно у мальчишек… Психический надлом, даже кризис. Робни все держит в себе, но это еще хуже. Я скачала индивидуальную консультацию Психолога. Главная рекомендация — уделять ребенку как можно больше внимания, ни в коем случае не оставлять один на один с его проблемами. Иначе могут быть любые… последствия.— Перестань. Давай спать.— У Роба очень ранимая психика. Вспомни, как болезненно он воспринял рождение Юсты…— Я думаю! А как я воспринял, ты хоть помнишь?! Но ты ж у нас сумасшедшая, Андрэ, если на чем зациклишься, тебя не переубедить. Ну ладно, ладно… Хорошая получилась девчонка…— Послушай, Эдвар, я тут подумала… только не обижайся. Может, я полечу сама с детьми?— И выдашь Робни за своего мужа? Не смеши меня. Там с этим строго.— Если б я не сказала Юське… Отдохнули бы втроем, как тогда. Ты, я и Роб. А она бы и не заметила, в этом возрасте дети легко…Дальше я ничего не слышала. Бежала по коридору, и пружинистое скользильное покрытие на полу глушило звук отчаянного топота босых ног.А слезы текли бесшумно.
— Какое оно?Роб начал медленно подниматься с корточек, штанга на его плечах то и дело кренилась в сторону. Лицо Роба покраснело и перекосилось, как будто он только что съел что-то очень-очень невкусное. Колени задрожали, и в этот момент штанга легко подскочила вверх, подхваченная с двух сторон программными зажимами.— Юська, уйди! — злобно выкрикнул он, выползая из-под тренажера. — Что какое?— Море.— Обыкновенное. Ты что, цифрофильмов не видела? В виртуалки не игралась?!Слезы больно ущипнули глаза, но я твердо решила не обижаться, что бы Роб ни сказал. Если обижусь — то, что я задумала, не выйдет.— Игралась. Но ты же летал туда по-настоящему! Расскажи, Роб…— Отстань. Я тогда был маленький, ничего не помню.— А вот и неправда! Не маленький. Тебе целых шесть лет было.Он снова подлез под штангу, поудобнее пристраивая на плечах пластиковый гриф. Но вдруг передумал и вылез обратно. Сел прямо на пол, прислонившись спиной к основанию тренажера.— Как это ты подсчитала?Я присела перед ним на корточки и снова попросила:— Расскажи!Роб улыбнулся и покачал головой:— Я правда не очень-то запомнил, Юс. Было здорово. Потом я все время просил родителей полететь еще, а они покупали мне всякие морские виртуалки. В результате я совсем запутался, что помню про настоящее море, а что — из тех игрушек. И обижался, маленький был… то есть не очень большой.— Ты и сейчас хочешь полететь, да? — спросила я почти шепотом.— Хочу… То есть… ну тебя, Юська. Ресурсы экодосуга в мире ограничены, ты же знаешь. Некоторым за всю жизнь так ни разу и не выпадает выигрыш. Если на море будут летать все кому не лень, от него скоро вообще ничего не останется. Случится экологическая катастрофа, понимаешь?Тут я вспомнила про «миллионы трудящихся». Совсем некстати вспомнила, и нечего было отвлекаться на пустяки, но я же ужас какая любопытная. А Роб знает почти все на свете. И спросила:— А что, на Гаугразе тоже есть море?— На Гаугразе?!Лицо Роба изменилось. Так резко и сильно, что я даже испугалась. Стало злым и как будто закрытым изнутри на замок.— Кто это тебе сказал?— Никто, — растерялась я. — В Далькиной книге было… то есть в альбоме… «морские купания надолго останутся в вашей памяти»… Вранье, да?— Какое там море, — сквозь зубы бросил Роб. — Они же в нем свои самострелы моют.— Кто, смертовики?Роб не ответил. Вскочил на ноги — одним пружинистым прыжком. Отошел в сторону, упал навзничь на длинный наклонный тренажер, схватился за поручни и начал быстро-быстро отжиматься на руках. Я насчитала двенадцать раз. Потом тренажер вскинулся вертикально, освобождаясь от Роба. Наверное, медицинская программа засекла что-то не то с его сердцем или дыханием.Он ругнулся, шагнул назад. И, конечно, споткнулся об меня.— Ты еще здесь? Ну чего ты все время путаешься под ногами?!.Я отступила. Не обижаться!.. Вот сейчас подожду, пока слезы затекут обратно в глаза, и скажу Робу, что я решила. Не лететь ни на какое море. Зачем оно мне нужно, если мама и папа не очень-то хотят меня брать? И потом, я же маленькая, все равно ничего не запомню. Лучше когда-нибудь еще… когда вырасту… когда сама выиграю в эту, как ее… лото-выборку…Пусть летит Роб.Прикрыла глаза. Сглотнула. И сказала — совсем другое:— Слышишь, Роб… А ты правда болезненно воспринял мое… ну, когда я родилась?— Чего?..Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, большущий, аж становилось боязно. И как я могла такое спросить? Роб теперь вообще никогда-никогда не станет разговаривать со мной…И вдруг его губы дернулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19