Смесь из «Зубровки» и шести пилюль Карла Густава огнем полыхала в желудке, сводила судорогой немеющие пальцы. Иван не мог остановиться, выплевывая новые и новые куплеты, раз от разу все более разухабистые. Цапля заливисто хохотала, подхватывая в самых предсказуемых местах незнакомые строчки.
Он вдруг отбросил жалобно звякнувший инструмент и протянул пальцы, скрюченные, будто рачьи клешни, к тонкой девичьей шее. Начал сжимать, опомнился, отпустил и толкнул душно кашляющую Цаплю на кушетку. Девушка съежилась, прикрываясь от вспышки его гнева подушкой-думкой, словно фиговым листочком. Иван тупо глядел на нее, сжимая и разжимая пудовые кулаки. Почти год прошел с тех пор, как она дала ему надежду – этот нежданный подарок, который казался тогда императорским… а чем обернулся? Поистине императорские подарки стоят куда дороже, чем оцениваются. И платить за них приходится тому, кому дарят.
Кулаки разжались, накатили злые, пьяные слезы. Цапля, еще мгновение назад ждавшая смерти от взбешенного хозяина-клиента, обхватила его вздрагивающие плечи и принялась что-то шептать, плененная вековечной женской жалостью к плачущему мужику. Ее руки были нежны, голос – певуч, а умение предугадывать и воплощать – безупречным.
Иван успокоился и протрезвел. Молча помог девушке собрать вещи, проводил со двора и долго смотрел вослед точеному силуэту, кроша пальцами бетонное кольцо забора. Цапля была не та. Он ошибся. Да хоть бы и та, – убивать ее?! За что? За призрачную, так и не сбывшуюся надежду? О Фанес всеблагой! Похоже, химеры, обнаруженные доктором в сознании Ивана, не желали уступать уютное гнездо никому. И готовы были бороться за его сохранность, не выбирая методов…
Проходя мимо крышки, все так же кружащейся по брусчатке двора, Иван не удержался и с чувством ее пнул. Крышка, вихляя, покатилась к люку, со звоном повалилась и замерла в строгом соответствии с предусмотренным для нее местом. Водящий тут же распался на тонкие хлопья. Хлопья, истаивая, распадаясь ажурными чешуйками, медленно поплыли вверх.
Внутри Пределов создавать водящих для собственных нужд умеют многие одноименные. Даже некоторые обломки. Творцы – тем паче.
Иван удовлетворенно хмыкнул, задрал голову и подмигнул стоящему на балконе второго этажа мальчишке Говарду, бесспорному полноименному. Говард показал ему язык и скрылся в комнате. Наверное, придумывать страшную историю про демонов из канализации.
Имя мальчишки каучуковым черно-белым мячиком поскакало следом.


Вчера. Поздний вечер

– Сегодня идем к океану! – заявил подопечный ноктис (Иван, по шуточной просьбе Роба, величал его обычно сэром Льюисом), нетерпеливо топтавшийся в компании стальных гигантов. – Роб дрыхнет уже полчаса, где ты бродишь?!
– Хорошо, идем к океану, – с готовностью согласился Иван, прижимаясь к резному косяку, чтобы пропустить хрупкую фигурку. Странно, однако, девять месяцев назад Роб так и не разорвал контракта" с имяхранителем. Наверное, рукопись, над которой он работал, была ему действительно очень важна, и гибель Имени стала бы смертельной трагедией.
Ноктис, не оборачиваясь, полетел вниз по улице, полого уходящей к приморским районам. Иван припустил следом, несколькими прыжками догнал и легко понесся рядом, зорко поглядывая по сторонам. Имяхранитель почти физически ощущал, как сэр Льюис – Имя Роба, обретшее ночную самостоятельность, – впитывает жизненно необходимую ему энергию лунного света.
Запахи и звуки океана становились все ощутимее, когда Иван начал замедлять бег, придерживая рукой своего неутомимого спутника. Что-то предстояло, он почувствовал это. Не им, кому-то другому… но близко, отчаянно близко от них.
Над головой плавно пронеслись две крупные тени. Грифы знали наверняка то, о чем имяхранитель только догадывался. Иван остановился и завертел головой, пытаясь сообразить, откуда ждать опасности. Сэр Льюис, пыхтя, норовил освободиться от железной хватки хранителя. Физических силенок для этого у него было маловато, а прочие при плотном контакте не годились.
– Отпущу, если пообещаешь не отходить дальше чем на шаг, – бросил Иван.
Сэр Льюис мотнул головой в знак согласия с предложенной за свободу ценой. Ивана это более чем устраивало – слово ноктиса нерушимо, а две руки в случае вероятной стычки значительно лучше, чем одна.
Недалекий свистящий вскрик, хоть и ожидался им, все равно заставил вздрогнуть. Место гибели очередного Имени оказалось совсем близко.
Вскоре послышался негромкий стук когтей по брусчатке. Затем показался и их обладатель. Крупный белоснежный пес бежал как бы с ленцой, но очень и очень ходко. Роскошная шерсть, блестящая отраженным лунным светом, мела камни мостовой. Хвост пушистым серпом загибался вверх, мерно раскачиваясь в такт движению. Из длинной полуоткрытой пасти вырывались серебристо-серые облачка пара, которых попросту не должно быть в теплом и влажном приморском воздухе.
Иван вытряхнул кистень из рукава. Рубчатая шишка, отлитая из белой бронзы, выпала вместе с цепью, мимоходом ударив по запястью. Обмотанная ремешком рукоятка удобно уместилась в ладони. Иван привычно качнул смертоносный груз и шагнул вперед на напружиненных ногах.
Пса, однако, не интересовала схватка с хранителем за подзащитного ноктиса. Да и не пес это был вовсе – горг. А горги, сколь благородно ни выглядят, благородством не отличаются. Или – стаей на одинокую жертву, или – пас. Они не бойцы. Убийцы.
Алчущий своей доли крови, горг элегантно изменил траекторию движения и увеличил скорость. Это все равно не помогло бы, реши имяхранитель покончить с ним, но Иван остался на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155