Одно дело предъявить городовому трупы торгов, и совершенно другое – останки этих неизвестных тварей. Слишком многое пришлось бы объяснять потом дознавателю, а внятных объяснений у Ивана попросту не было. Кроме того, всему Перасу известно, что уголовное дознание в Гелиополисе – самая бесконечная внутри Пределов история. Ну и наконец кретины полицейские запросто могли принять монстров за химероидов и без проволочек спровадить Ивана в каменоломни года этак на три «за браконьерство».
Кое-как спрятав тела, он задумался на минуту, а затем решительно направился к скамье с рыбоящерами. Отыскал на боковой поверхности спинки рычаг с кольцом и трижды энергично дернул. Экстренный вызов экипажа в «Черном вороне» стоил безумно дорого, зато позволял рассчитывать на максимальную скорость и железную конфиденциальность.
Недавнее появление в Гелиополисе этих рычагов было предметом множества пересудов и домыслов. Во-первых, никто не знал точно, что за частное лицо выложило огромную сумму на проведение телеграфной связи от каждой скамьи в городе к десяткам дворов службы срочной помощи «Черный ворон». Во-вторых, служба в самом деле оказалась чрезвычайно эффективной, и это обильной струей подливало масла в огонь любопытства горожан. Курьеры «Черного ворона» на резвых лошадях прибывали по вызову в считаные минуты и способны были справиться почти с любыми задачами. Они принимали роды, унимали бузотеров, чинили водо– и газопроводы, доставали кошек из печных труб… но ломили за свой труд грабительскую цену.
Лихач на коляске, запряженной высокой тонконогой кобылой, прибыл даже скорее, чем Иван ожидал. С виду парень был настоящим бандитом: крючковатый нос, тонкие яркие губы, усики щеточкой и быстрые глаза. Не слезая с козел, он наскоро козырнул и протараторил:
– «Черный ворон» к вашим услугам, гражданин Гелиополиса. Чего изволите?
– Нужен неболтливый возница для поездки к Последнему причалу. А там – харон без предрассудков, зато имеющий контакт с кочегарами.
– За вызов с вас два декарта, любезнейший, – отозвался молодец без промедления. – Кроме того, по полторы сотни «Василиев» мне и харону. С кочегаром столкуетесь самостоятельно. Сколько «посадочных мест»?
– Полторы сотни годится, – кивнул Иван. – Четыре трупа.
Когда кучер увидел, какие трупы ему придется везти к Последнему причалу, цена подскочила до двухсот.
Сторговались на ста семидесяти.


Остров Погребальный. Позавчера.
Раннее утро (продолжение)

Ревизоры Коллегии кремации, занимающиеся проверкой горнов, обитали в большом странноприимном доме рядом с портом. Обычно у причалов было пришвартовано множество судов-катафалков, вертелись лодочки торговцев цветами, венками и лентами. Плавали буйки, рекламирующие рисовальщиков посмертных портретов, и прочая, и прочая. Сегодня же стояло лишь несколько моторных катеров Коллегии. Сид объяснил имяхранителю, что все до единого свежие покойники остаются пока там, где окончился их земной путь. Укладываются на ледники, бальзамируются. Все это длится пять-семь дней. Непосредственный осмотр горнов уже закончен, но жуткая прорва бумаг, сопровождающих кремацию каждого периона, нуждается в скрупулезном изучении. Чем ревизоры, собственно, и занимаются основное время.
– Если не считать пьянства и азартных игр, – предположил Иван.
– Ошибаешься, обломок. У них с этим делом строго. Дисциплина! – возразил погребмейстер. – Подожди меня здесь. Вон за горн присядь, чтобы не маячить. Он старый, холодный, не обожжешься. В гостиницу я пойду один.
– Мне бы не хотелось устраивать здесь бойню, – сказал ему в спину Иван.
Сид остановился и обернулся:
– Что?
– У меня сегодня скверное настроение, кочегар. А когда у меня скверное настроение, то вышибить из кого-нибудь дух получается как бы само собой. Поэтому искренне тебе советую: не хитри, а сделай то, что прошу я. Уверяю, сотрудничество со мной есть самая разумная предусмотрительность. Обман – самая большая глупость.
– Очень страшно, – сказал с натужной усмешкой Сид. – Очень.
– Зря смеешься. От чрезмерного смеха умирают.
Сид в сердцах плюнул и заспешил прочь.
Когда кочегар отошел на порядочное расстояние, Иван сел на землю и прислонился спиной к боку горна. Он и впрямь был старый, этот горн. Квадратный корпус из сизого кирпича, широкая лестница, ведущая наверх, а там – могучая бронзовая крышка с огромным колесом кремальеры. Теперешние печи были не такими и походили скорей на античные портики. Их еженедельно белили, а зевы их горнил, прикрытые водоохлаждаемыми радиальными диафрагмами, напоминали металлические цветки. Наверное, в этом была какая-то своя эстетика. Иван, однако, предпочел бы, чтобы его тело опустили в старый добрый закопченный люк старым добрым способом – ногами вперед.
Сид вернулся спустя три четверти часа в сопровождении тоненького и высокого, отчаянно зевающего полноименного – чрезвычайно молодого, с жиденькими белесыми волосиками и личиком амура, испытавшего все грани порока. Впрочем, возможно, так он выглядел со сна.
– Это тот самый обломок, – сказал погребмейстер, когда они приблизились к сидящему Ивану. – Тот самый имяхранитель.
– Здравствуйте, – небрежно кивнул полноименный. – Можете звать меня Модест. Или эв Агриппа, как хотите. Что у вас стряслось?
– Скорей всего, стряслось не у меня, а у всего Пераса, – сказал Иван. – Я повидал в жизни много всякого, но такого – никогда. В моей шлюпке четыре твари, которые сперва были прямоходящими кабанами, после того как сдохли, стали обезьянами, а во что превратились сейчас, я даже предположить не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155