Остальные бойцы проворно, но без суеты разместились так, что эв Агриппа и Гвоздодер очутились в центре оборонительного кольца. Для имяхранителя места не нашлось, и он остался там, где его застала команда «Стой!».
– Вижу противника, – доложил Лекс, опускаясь на одно колено. – Определить вид и количество не могу.
В глубине зарослей обозначилось движение. Со всех сторон сразу.
– Да их уйма! – злобно сказал кто-то.
Иван угрожающе осклабился и попер навстречу неизвестным пока врагам.
– Иван, никуда не суйся, – свирепо процедил Корагг. – Страхуешь Гвоздодера.
– Ну уж нет.
– Выполнять, рядовой!
Иван обжег командира перехватчиков сердитым взглядом, но подчинился.
Через несколько секунд вид и количество противника смогли определить все.
Самки «чертей», два десятка. У трети во ртах зажаты длинные тонкие трубочки, наверняка снаряженные какой-нибудь мерзостью вроде отравленных шипов. Видимой агрессии «черти» пока что не проявляли, но не проявляли и дружелюбия. Остановились на некотором отдалении, напряженные, сгорбленные. Пять или шесть носителей трубок вскарабкались на деревья.
– Беречь руки и лица, – деловито и без тени волнения распорядился Корагг. – Комбинезоны этими фукалками не прострелить. В случае контакта первыми убирать тех, что с трубками. Доложиться о готовности. Три на деревьях с запада – мои.
– Две цели взял.
– Одна точно, две по ситуации.
– Две на деревьях взял.
– Три.
– Одна наверняка, одна по ситуации, – пискнул из-под Гвоздодера Модест, вооруженный таким же тяжеленным пистолетом, как и его телохранитель.
– Если мне позволят не отсиживаться за спинами, а атаковать прямо сейчас… – заговорил Иван.
– Отставить болтовню, обломок! Доложиться.
– Четыре в пределах двух секунд, – скрипнув зубами, сказал Иван. – И еще три по ситуации.
– Хорошо, – сказал Корагг. – Мы их растопчем, богатыри.
В голосе его звучала спокойная уверенность. Он сделал паузу, и было ясно, что у него имеется что-то на уме. Наконец спросил:
– Или попробуете сначала поговорить с ними, полковник?
– Обязательно, – отозвался Модест и тотчас же завыл. Хрипло, отрывисто, тоскливо, перемежая вой щелчками и лаем.
«Черти» беспокойно зашевелились, но не отозвались. Модест отдышался и завыл снова, тоскливей прежнего. И тогда Иван поднял руки кверху и пошел прямо на ближайшего «черта».
– Обломок! – сдавленно и страшно выдохнул Корагг. – Назад, гадина! Через горнило твою в ребра, в печень, в зоб!..
Имяхранитель не отреагировал. Он ступал осторожно, периферийным зрением отмечая расположение ближайших противников и просчитывая собственные действия, если стычка начнется немедленно. Им надежно руководил опыт войны в джунглях, до сих пор ни разу не дававший о себе вестей. Видимо, полноименному – предшественнику обломка приходилось заниматься и этим. Иван без сомнений доверился проснувшимся знаниям и рефлексам. Собственное тело еще никогда его не подводило.
За его спиной началось какое-то движение. Однако ничего угрожающего в нем не ощущалось. Имяхранитель решил пока не принимать суету во внимание. Должно быть, перехватчики попросту перегруппировывались.
Приблизившись к «черту», он встал, широко расставив ноги, вонзил взгляд в покатый кабаний лоб и проговорил, отчетливо выговаривая каждый звук:
– Зови своего вожака. Зови Влада Дуро. Понимаешь меня?
Тварь медленно кивнула и начала пятиться. Иван шагнул следом и добавил:
– Скажи, пришел обломок. Человек, которого он ждал. Скажи…
Сзади раздались ленивые аплодисменты, и насмешливый голос Модеста произнес:
– Можете больше не трудиться, имяхранитель. Ей некого звать. Все действующие лица уже здесь.
Иван обернулся. Перехватчики стояли в расслабленных позах, многие улыбались. Оружие оказалось спрятано. К эву Агриппе, счастливо повизгивая, ластились оба пятнистых «хорька». Корагг, похохатывая, трепал палевую гриву на холке коренастой, почти по-человечески большегрудой самки «черта», а та бесстыдно лезла ему лапой в пах. Гвоздодер манил кого-то пальцем и орал: «Соскучилась без меня, чертовка ты такая!» Лекс, ласково обняв за шею химероида, более светло окрашенного и намного более изящного, чем прочие (да вдобавок имеющего рожки), пританцовывал вокруг него, непристойно двигая бедрами.
Трубки из ртов «чертей» куда-то пропали.
Никакого дрессировщика поблизости не было и в помине.
Вывод напрашивался сам собой: омеговцы ни с кем не собирались сражаться, а его зачем-то разыграли. Попросту разыграли.
Иван закрыл глаза, опустил руки, изо всех сил сжал кулаки и с выражением сказал…


Стойбище химероидов. Вчера. После заката

Керосиновая лампа стояла прямо на полу. Возле нее, опершись локтем на свернутую лохматую шкуру, полулежал Модест и курил крошечную трубочку с длинным чубуком. В плетеных стенах хижины зияли дыры, в которые пролез бы кулак. Но странное дело! – ни одна мошка, ни один комар внутрь не совались. Может быть, их отпугивал еле заметный мускусный запах спящих в хижине пятнистых «хорьков»? Или виною всему табачные воскурения Модеста?
Зато снаружи насекомые гудели прямо-таки громоподобно. Ивану страшно было представить, что произойдет, если ему приспичит сходить до ветра и придется выйти за дверь. Снова натягивать просоленный до жестяной твердости комбинезон, прятать голову в накомарник, мазать руки дегтем. А если от изысков химерийской кухни – паштета из муравьиных яиц, батата, обжаренного на углях и нафаршированного непонятно чем, пива из молодых побегов папоротника – прихватит кишечник? Брр…
– Так, значит, никакого дедушки Дуро и в помине не было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155