Не поделитесь? Впрочем, мне гораздо удобнее пить кофе у вас, нежели готовить самому. Я не слишком бесцеремонен?
Улыбаются только его губы, глаза же пугающе холодны. Не-эт, это не наглость, этому я пока не нашла названия. Сделала единственно возможное – приняла скучающий вид и набросила на себя образ холодного равнодушия. Милая бумага, надеюсь, я не покраснела.
– У вас свежая царапина, – поддержала я светскую беседу. – Опять подрались? Что на этот раз? Может быть, вы пришли исповедоваться? Только к месту ли?
– Пустое, – махнул он рукой. – Издержки беспокойного образа жизни. Причина моего визита гораздо более прозаична. Инициативный комитет нашего дома как-то вдруг и сразу решил устроить и мою личную жизнь тоже.
Я замерла. Дали всходы семена, брошенные мною в благодатную почву? Не далее как неделю назад я все же намекнула «инициативному комитету» в лице профессорши о «неприкаянности» обломка с седьмого этажа и незаметно подтолкнула деятельную мысль в необходимом направлении. Теперь мне стала ясна и прозрачна та рьяность, с какой профессорша, генеральша и иже с ними ринулись исполнять мою задумку. Именно обломок с седьмого этажа должен стать острогом, в стенах которого окажется заточена коварная искусительница, то есть я. А что обломок… Так обломок обломку рознь! Этот и выглядит прилично, и говорит связно, и по всему нормальный человек, разве что… обломок. А что обломок… Так обломок обломку рознь! И так далее…
– Какая неожиданность. – Кажется, удивление у меня получилось не очень убедительным. Холодным, ровным, пресным. – И кто счастливица?
– Не поверите – вы!
– Да поверю, – небрежно бросила я, махнув рукой. – Хотя порою с трудом верится в дела рук своих.
– Дела рук своих?
– Совершенно верно. Идея устроить вашу личную жизнь целиком и полностью принадлежит мне.
Я просто горда собою! Как небрежно, ровно и отчасти лениво мною брошена убийственная фраза! Иван в шоке – губы плотно поджаты, глаза вымерзли и остекленели, челюсть медленно и тяжеловесно, словно мельничный жернов, прянула из стороны в сторону и вернулась на место, лязгнули зубы.
– Вам?
– Считайте этот демарш официальным сватовством. Иван, поздравляю, вы просватаны! Сколько времени нужно на раздумье? Я не слишком бесцеремонна?
Неделю обломок будет переваривать сегодняшнее кофе-питие, досадливо поджимая губы, а я буду смаковать подробности этого утра всю оставшуюся жизнь… если останусь жива. Уверена, больше мне такого шедевра не сотворить, потому что, если Иван меня не задушит, я лопну от собственной наглости, замешенной на дерзости.
Гость быстро пришел в себя.
– Я обломок, – ухмыляясь, сообщил он.
– Ерунда! А я дура.
– Я беспокойный.
– А я дура.
– Я опасен.
– А я дура. Еще кофе?
Иван кивнул. Я медленно поднялась со стула и одним легким, незаметным пассом расстегнула фибулу.
– Со сливками и миндалем?
Да, со сливками и миндалем. Тяжелый шелк халата, несколько минут или пара движений…
– Сейчас достану…


Удивление + успокоение

Дальнейшие подробности, милая бумага, оставлю при себе. Мне совсем не хочется, чтобы ты покраснела. Хватит и того, что стены до сих пор стоят розовые от смущения. На языке так и вертится вопрос к самой себе: собственно, кто тут целомудренно вышивал крестиком несколько недель назад? Одно скажу – впервые в жизни я полетела. Я летала…
Не сказать, что я абсолютная выжига в альковных делах, однако тоже ягода мятая. Иван неимоверно могуч и колоритно волосат, все это вкупе действует на меня магнетически и будит здоровый позыв улечься ухом на грудь и слушать биение огромного сердца, сдерживая чих – жесткие волосы щекочут нос. Широченной пятерней обломок нырнул в пучину моих рыжих волос и долго не выходил. Перебирал волнистые локоны и любовался отблеском медно-красного Имени. Под сиреневым шелковым одеялом было очень уютно, и я начала проваливаться в сладостное, усталое забытье.
– И чего тебя понесло вчера в мою сторону? Я понимаю, ноктис чрезвычайно непредсказуем, но ты заигралась, и это могло стоить тебе Имени.
– Заигралась?
– Тебя вынесло на сцену в самое неподходящее время. Более неудачно появиться ты не могла. Невозможно в принципе.
– Я сделала это?
– Со всех сторон нас обложили горги, только и знай, что маши кистенем направо и налево, и тут появляешься ты, вернее, твой ноктис и бездумно лезет в самое пекло. Неклассическое прочтение третьего лишнего.
– Что с дуры возьмешь? – выдохнула я и уткнулась носом в Иванову грудь. – Тебя предупреждали. Я ненормальная.
– Согласен, – бросил «жених», и в горле его что-то глухо рокотало. – Только дура может польститься на сумасшедшего обломка с буйным нравом. Только конченая дура целый месяц будет выслеживать объект своей нездоровой страсти, и только неизлечимая дура может рассчитывать со мной на счастливую жизнь.
Я пожала плечами. Он все знает, и про слежку, и про школу фехтования. Ну и ладно, дура и дура. Вот только…
– Ваня, дуры не летают. А я лечу!
– Не поднимайся к солнцу. Обгоришь, – мрачно предостерег Иван.
– Так что с моим сватовством?
– Я не принимаю решения наобум. Поживем – увидим. Ты страдаешь морской болезнью?
– Чем?
– Значит, нет. День в самом разгаре, и времени у тебя предостаточно. Успеешь.
– Успею – что?
– Собраться. Морской круиз – именно то, что сейчас нужно. Надеюсь, попутным ветерком малость посдует нашу с тобой дурость.
– Лишь бы новой не надуло. – Я сладко потянулась под одеялом.
– От этого не убережешься, – усмехнулся Иван и взъерошил мои волосы.


Восторг + новизна

Иван не стал заказывать турне на многопалубном круизном пароходе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155