Но это была лишь короткая передышка.
Вся масса воды, ила, придонных торфяных отложений, глины, топкого грунта, в котором засели длинными извилистыми корнями многочисленные болотные растения, – двинулась на сушу. Один за другим из толщи монстра выстрелили несколько щупалец, подобных тому, что разрушил Гендаль Эрккин. Тварь была быстра, дьявольски быстра, она вывалилась на берег, и только теперь стало возможным оценить размеры этой махины…
Пес уже не снимал пальца с клавиши пуска ММР. Он задрал голову, оглядывая нависающий над ними холм, по поверхности которого упругими струями циркулировала вонючая зеленая волна – не стекая на траву. Он стрелял, не думая о том, что будет дальше, после того, когда кончится заряд аккумуляторов. Не думая, что у этой громадной тысячетонной твари нет уязвимых мест. О том, что даже ММР не может причинить осязаемого вреда даггону.
– Дядя Генда-а-аль!!!
«Первый раз мальчишка так меня назвал, – очень спокойно для такой-то ситуации отметил Эрккин. – А то все Псом, и каторжником, и скотиной. По сути, все оно правда. Пес, каторжник, скотина. И, верно, умру, как пес, защищающий своего…»
– А-а-а!..
Рэмон Ррай перехватил лопату, которой еще недавно они отбивались от сектантов (двое из них уже был подмяты и забраны трясиной). Он подскочил к одному из щупалец и с силой вонзил в него лопату, как будто это смехотворное усилие могло остановить ожившую топь. Лопата легко вошла в податливую «плоть» и накрепко засела в ней, как ни пытался Рэмон вырвать ее обратно.
– Кретин! – закричал Эрккин, уничтожая еще одно щупальце, едва не подмявшее Рэмона. – Отходи, быстрее!..
Ррай попятился и, споткнувшись о неподвижно сидевшую на земле Аню, упал. Гигантская масса нависла над ним и тяжело, ощутимо вибрировала в воздухе, рождая упругие волны, от которых гнулась трава, а в ноздрях глубоко застревал запах [тошнотворной гнили.
И вдруг – едва ли не на расстоянии протянутой руки от арранта – громада замерла. Рэмон завороженно смотрел, как вода, циркулирующая по поверхности живого холма, вдруг начала замедлять свой бег. Он моргнул раз-другой, а вода уже замерзала со скоростью, не поддающейся осмыслению. Он видел, как блеснули кристаллы льда, как накрепко схватились морозом верхние пласты, а из трещин повалил вдруг холодный белый дым.
Лекх Ловилль много мог бы порассказать о таком дыме…

Страх…
Древний страх, вернувшийся вместе с ним из небытия, вдруг заставил его застыть на месте, не в силах шевельнуть новым ТЕЛОМ. Нет, не этот молодой аррант!.. Хотя и в нем было нечто, чему Зог'гайр никак не мог дать истолкования. Но тут – другое. Точнее, другой. И Зог'гайр прекрасно чувствовал его астральный облик, его мощь, переливающуюся, словно энергетический вихрь, совсем близко. Асахи!.. Неужели тут еще сохранились те, кто изгнал даггонов в прошлое Пришествие? Нет, нельзя в это верить, потому что вера легко овеществляется и обрастает плотью, подобно тому, как воплощается в реальность ночной кошмар.
Страх!.. ОН изгоняет Зог'гайра из его временной телесной оболочки, и источником этого страха был неясный, слабо светящийся контур на склоне холма. Боль нарастала. Нужно выбрать всю энергию из этого комка грязной земли, в который Зог'гайр вдохнул жизнь, – нужно покинуть оболочку.
Какая боль!..

Сын ллерда Вейтарволда задрал голову и, работая ногами, стал отползать. Он вцепился в запястье замершей от ужаса Ани, а потом наконец-то вскочил и, почти волоча за собой девушку, бросился наутек – вверх по пологому склону, подальше от трясины.
И очень вовремя.
Потому что именно в этот момент с вершины замерзшего (за минуту или меньше?) холма соскользнул внушительный пласт обледенелого грунта. Примерно так же скалываются и соскальзывают с ледяного щита Антарктиды громадные куски льда, становящиеся айсбергами. Пласт рухнул на то место, где за несколько секунд до этого лежали на траве Рэмон Ррай и Аня Лапшина. Ледяные иглы легко прошили мягкую почву, и глыба-сколок прочно засела в почве.
– Что… что такое? – вырвалось у Табачникова, и это были его первые слова с того момента, как начался кошмар с ожившей трясиной, вышедшей из берегов. Рядом бессмысленно трясли головами уцелевшие: оба его ассистента, а также примерно половина нападавших сектантов. Прочие остались под обледеневшей громадой. Гендаль Эрккин опустил ММР и сказал с ноткой удовлетворения:
– Не знаю, что с этой тварью, но, кажется, болото немного утихомирилось. А говорят, что «мымры» на даггонов не действуют.
– Так они и не действуют, – негромко сказал кто-то за его спиной. – Это я на него подействовал.
Гендаль резко обернулся и сначала никого не увидел. Собственно, он и не должен был никого увидеть. Все, кто присутствовал в низине во время схватки, были налицо. Кроме тех, кто погиб, конечно. Пес мотнул головой и только тогда успел заметить высокую неподвижную фигуру. То ли незнакомец попадал в так называемую «мертвую зону», точку обзора между прямым и периферическим зрением, когда человеческий глаз не воспринимает объект, не видит его. То ли еще что… Но Эрккин заметил пришельца отнюдь не с первой попытки. Он сощурил свои черные глаза-бусины и вдруг сел в траву.
Он узнал этого человека не сразу. Да и как признать, если в нем прочно засела уверенность в том, что тот лежит лицом вниз в промерзшем пустом ангаре, затерянном в мертвых песках Марса?..

…Незадолго до этих насыщенных событий (наверно, как раз в тот момент, когда батальная сцена у топи подходила к концу и Гендаль Эрккин уже сталкивал лбами своих уцелевших оппонентов) к церковной ограде подъехали две машины, и передняя посигналила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140