– И что из того? – зайдя в тупик в своих непоследовательных, лишенных особой логики размышлениях, повторила вслух она и тотчас же услышала над ухом негромкий голос:
– А то, что вы арестованы. Где остальные?..
Она повернулась и увидела патрульного офицера Охранного корпуса. Климов был мрачен и сосредоточен, а в руках поблескивал табельный ММР.
– Где остальные? – повторил, появляясь из галереи, Брейр.
…Рэмон Класус показал на слабо светящуюся огромную камею у дальней стены и произнес негромко:
– Эта гемма – символ того, что храм построен в честь изгнания даггонов. Я занимался символикой, я готовился всю жизнь, чтобы настала вот эта минута! – сказал он, и в его голосе, холодном голосе асахи, мелькнула живая, мощная пульсирующая нотка торжества. – И это только начало! Здесь, в этих подземельях, я рассчитываю найти ответы на все вопросы, кои задаст нам мироздание и которые уже подкинули демоны судьбы! Для того и строились эти стены! Для того и оставлена эта память теми, ушедшими, что они предвидели все: и забвение, и отрицание того, что они вообще когда-то существовали. Подумать только, ведь практически все полагают, что никаких даггонов не существовало вовсе!..
– А меня другое умиляет, – спокойно, буднично сказал Гендаль Эрккин, совершенно без класусовской патетики: – КАК построена вся эта штука? Она построена ПОД землей! А арранты так любят говорить, что мы, гвелли – дикари, отщепенцы, потому что зарываемся под землю, словно кроты, а не парим в небесах! Значит, все-таки наш способ строить – древнее и вернее, раз уж предки тут нарыли!..
Он не договорил. В проеме входа возникла темная фигура, в лицо исследователям ударил яркий луч, и Климов крикнул:
– Охранный корпус, всем стоять на месте! У вас мономолекулярное оружие, и я намерен проверить!.. При малейшем противодействии, в чем бы оно ни выражалось, стреляю на поражение!!!
Эрккин закашлялся. Рэмон Ррай окаменел. Один Класус спокойно подошел к офицерам патруля и, вынув идентификационный знак Высшего Надзора, предъявил его со словами:
– Спокойно, свои. Я и так намеревался передать вам этих опасных преступников, офицер. Правда, чуть позже…

Глава 17 (от Рэмона Ррая)
ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ

Все последующее я воспринимал как череду сменяющих друг друга знаковых и значимых сцен, временные промежутки между которыми были заполнены вязким и душным небытием.
Сцена первая.
Плывут радужные круги, в ушах неотвязный бубнеж, надсадное бормотание, и мы с Псом и Табачниковым – в застенке патрульного катера, нас везут в ОАЗИС.
– Даггоны, даггоны! Они гораздо ближе к природе, чем мы, – тихо говорит Табачников, – гораздо лучше чувствуют естественное течение времени – то, как изменяется мироздание, они сами часть его… Люди же оторвались от корней… особенно это касается вас, аррантов, возомнивших себя всемогущими и неуязвимыми. А даггоны просты и естественны. Те, что поменьше, приходят с музыкой, звучащей в твоем мозгу. Те, что побольше, вызывают атмосферные явления – вплоть до грозы… Есть еще третий уровень. И я не исключаю, что даггоны третьего уровня, самые большие, – они не приходят на планеты. Им нет смысла приходить, нет смысла подыскивать себе тело, будь оно из органической или неорганической материи!.. – Глаза Табачникова сверкают тем фанатичным огнем, который я не раз видел в его взгляде, когда ученый говорил о чем-то близко затронувшем его. – Нет смысла, потому что они – и ЕСТЬ ПЛАНЕТЫ! Огромные полевые формы жизни, более миролюбивые, чем их мелкие собратья, даггоны первого и второго уровней, но все равно способные постоять за себя!..
– Вы хотите сказать, что вот эта земля под нашими ногами – живое существо? – бормочу я.
– А разве не этому издавна учат ваши храмовники? – без церемоний перебивает меня Табачников. – Разве не они запрещают осквернять ее постройкой жилищ, возделыванием полей, добычей полезных ископаемых? Да, в вашей религии планета Аррантидо – живое существо, ей поклоняются, как Богу, а поклоняются даггону! Возможно, отсюда и возникло неприятие асахи как богоборцев, – уже спокойнее продолжает Олег Павлович, а у самого ходит ходуном горло, и на виске пульсирует налившаяся темной синевой жилка. – Но я не хочу рыться в этих древних религиозных напластованиях, от которых несложно сойти с ума!.. Куда больше меня интересует то, что с нами будет теперь.
– А что с нами будет? – подает хриплый голос Гендаль Эрккин. – Вот лично меня, Палыч, очень сильно удивляет то, что мы с тобой до сих пор живы. Нет, Рэм – это понятно, он аррант, его нельзя уничтожить на месте по Закону о нераспространении. А вот мы с тобой… я – каторжник-рецидивист, гвелль, ты – зиймаллец, к тому же в свое время уже не поделивший с аррантскими Аколитами их архивы… или как это назвать? По всему, нас должны уже были распустить на молекулы – безболезненно и милосердно.
Эрккин хохочет. И смех этот продирает по коже и напоминает низкий, с оттяжкой в хрип, собачий лай. Ох!.. Я говорю:
– Какой смысл рассуждать о даггонах, если сейчас нам нужно думать о себе? Ведь на нас повесят тяжелые обвинения: применение запрещенного оружия… умышленное убийство!..
– А тебя еще и за мошенничество могут притянуть, собственно, как и меня за недоносительство, – отзывается Эрккин. – Я о том, что губернатор и его свора до сих пор думают, что ты – бретт-эмиссар Высшего Надзора. Хотя сейчас, наверно, уже нет…
– Ну да! Потому что настоящий бретт-эмиссар, Класус, даже не потрудился подняться из подземелья, когда нас уводили, так и остался там! Работать!.. Конечно, «синие» не посмеют тронуть сотрудника Высшего Надзора, прибывшего сюда аж с Аррантидо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140