Ну конечно! Гендаль Эрккин ощутил тупую тянущую боль в правом виске… Ну конечно, этот длинный храмовник-убийца – из тех, кого зовут дальоннами. Гендаль не мог больше ждать. Еще чуть-чуть, и он сам выполнит все, что велят ему эти люди. Он молниеносно вскинул локоть и с силой ударил им в висок стоявшего к нему вполоборота Аколита с распростертыми руками. Он почувствовал, как под локтем трескается, расходится и вминается в мозг височная кость. Он даже успел удивиться, как легко и быстро ему удалось достать этого посланца Храма. Аколит еще постоял на вдруг заходивших ходуном длинных ногах, его повело в сторону… Не теряя ни секунды, Эрккин с силой пнул его под колено опорной ноги.
Не дожидаясь, пока тот упадет, он с силой толкнул его на стоявшего чуть поодаль третьего Аколита, но тот успел увернуться, и уже мертвый его собрат упал на пол, подломив под себя изуродованную ногу. С пробитого черепа натекала казавшаяся черной жиденькая кровь…
Третий Аколит, конечно, уклонился, но это потребовало от него определенного усилия и главное – времени, маленького промежутка, но заминка есть заминка… Эрккин стиснул челюсти и, увидев, как начинает свой смертоносный разбег острие посоха в руках круглолицего Аколита, – прыгнул на этого третьего. Ах, как легко, как свободно прыгать на этой вымершей планете! Неудивительно, что здесь так охотно вихрится красный песок, так жадно взмывают вверх змеи закрученного спиралью раскрошенного грунта! Ведь так приятно оторваться от земли, когда тебя почти не держит эта тяжесть, это гравитационное ярмо, правда?..
Эрккин сам не ожидал, что его внешне неповоротливое тело все еще помнит древнее искусство, которому обучили его когда-то на планете Керр. На Аррантидо, верно, он не смог бы двигаться так быстро, так стремительно… Но Марс притягивал втрое слабее, и Пес СМОГ. В воздухе он развернулся против собственной оси и на излете распрямил согнутую в колене левую ногу. Этот удар – взъемом стопы, обутой в тяжелый ботинок ноги, – оказался страшен. Эрккин поймал момент, когда в удар вкладывается не только ускорение распрямленной ноги, но и кинетическая энергия развернувшегося в воздухе тела. Всей его массы. На Марсе Эрккин весил гораздо меньше, но все равно силы удара хватило, чтобы удар этот, пришедшийся в левую половину грудной клетки, проломил ребра и заставил Аколита закашляться, заклокотать собственной кровью. Очевидно, обломок ребра пробил легочный мешок и повредил стенку пищеводного канала…
Но времени, чтобы остановиться и перевести дух, у Пса не было. Хищно поблескивающее острие посоха в руках последнего Аколита вспыхнуло, клуб яркого пламени разросся и вдруг сорвался с белого жезла и ударил в Эрккина. Тот едва успел отпрянуть. Нет, конечно, реакция тут ни при чем – даже самая отточенная человеческая реакция не способна распознавать временные отрезки в тысячные доли секунды! Каким-то звериным чутьем Пес просто почувствовал, что нужно отпрянуть именно так и туда, чтобы не быть убитым. Такое же чувство помогало ему выживать и в рудниках, заблаговременно угадывая, где произойдет обвал или прорыв ядовитых газов или магмовой жилы…
«У меня есть в запасе десять ударов сердца, – мелькнуло в голове Гендаля Эрккина. – Это как раз то время, за которое в посохе Аколита снова созреет смертоносный заряд, разгорится и стечет с наконечника белого жезла. И второй раз не увернуться… Они в самом деле не хотели убивать нас, – подумал Эрккин. – Если бы так, то не стал бы храмовник показательно метать посох в Бебе». Жезл, глубоко засевший в стене и в горле Берзила, был орудием запугивания, а убийство должно было пресечь возможное сопротивление в корне, в зародыше. Если бы они хотели именно уничтожить их всех, то пустили бы в ход белые смертоносные молнии боевых посохов…
Черные глаза Эрккина впились в глаза круглолицего Аколита, и не осталось в лице последнего даже намека на прежнее добродушие. Отвердели скулы и подбородок, сурово залегла линия большого рта… Эрккин сжал кулаки и тут же поймал боковым зрением какое-то шевеление, слабое движение. Он чуть повернул голову, вжимая шею в широкие плечи, и увидел, что третий храмовник, которому он пробил грудную клетку, приподнялся на локте и смотрит на него, Гендаля. На белом лице застыла невыносимая мука. Посох валяется в стороне, и у Аколита нет ни сил, ни возможности дотянуться до него. И не надо. Потому что в его руке блестит знакомым зеленоватым прищуром лазерный прицел боевого ММР. «Юбилейка». Компактная смерть, умещающаяся в ладони взрослого мужчины. Вот теперь – все!
Эрккин растянул рот в длинной скалящейся усмешке, показывая неровные белые зубы, и вдруг расхохотался. Жутковато, нелепо звучал этот смех в огромном пустом ангаре, освещенном только нашлемным фонарем пришпиленного к стене человека. В ангаре заброшенной военной базы, под небом пустой планеты. Наверно, даже лежащий на полу в луже собственной крови Аколит, держащий на прицеле Эрккина, и тот оторопел. И рука дрогнула. А потом разогнулась, и из разжавшейся ладони ММР выкатился на пол, пятнаясь в крови.
…Нет, не из-за смеха Эрккина. Из-за плеча лежащего недвижно храмовника вдруг поднялся и блеснул шлем скафандра. И хотя даже никталопического Н и к т а л о п и я – способность видеть в темноте.

зрения Эрккина не хватило бы, чтоб выхватить из этого мрака черты лица Рэмона Ррая, – гвелль сразу понял, КТО только что нанес удар умирающему Аколиту. Удар со спины, удар добивающий и исподтишка, но до этих ли этических тонкостей сейчас?..
Круглолицый храмовник зарычал. Он не стал дожидаться, пока в посохе накопится полноценный заряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140