… Легко догадаться, что фрондирующую голову никто не слушал. Трилогию Горынычу удалось залезть в пристроенный к основному корпусу лесничества флигель, и уже тут, под крышей, начал составляться и утверждаться гениальный план тотальной войны со злобным, коварным магом Гаппонком Седьмым, повелителем Боевых кролокротов и змееящеров, юным мичуринцем.

3

Мы расположились боевым лагерем в Синеморске и стояли уже второй месяц (насколько вообще можно говорить о точных временных сроках в этом нелепейшем из миров!). Надо сказать, что это время было не самым худшим в моей жизни. Могу даже уточнить, что у меня появились некоторые виды на царевну Анастасию, которую я звал Настей и ни в коем случае не соглашался именовать этим чудовищным научно-непроизносимым имечком Лантаноида. Вот она, совесть человека двадцати двух лет от роду: кто ближе, тот и дороже!.. Порой мне казалось, что никакой Елены Лесковой не существовало вовсе, что все происшедшее с нею и со мною – просто кем-то дурно выдуманная сказка для любителей душещипательного. Конечно, порой на меня находили удушающие припадки совестливости и стыда, в основном по утрам. Нет, между нами ничего не было: не того Настя воспитания, чтобы вот так, запросто… Кроме того, было в ней что-то такое, сильно меня смущавшее: это неопределенное, неосязаемое нечто проскальзывало в ее мимике, манере держать себя, в ее искрящемся острословии, которое то веселило, то бесило всех, кто приближался к ней ближе чем на три метра; и было в ней что-то мучительно знакомое, словно совсем-совсем недавно мне уже приходилось сталкиваться с чем-то подобным, но я никак не мог вспомнить, где, как и с чем. Когда она улыбалась, показывая зубы и откидывая назад голову, когда она жестикулировала прямо за обеденным столом с риском выколоть глаз ближнему… Нет, решительно в ней было что-то ОЧЕНЬ знакомое.
И однажды я уразумел, на кого она похожа и отчего в ней, отчаянной девчонке лет восемнадцати, столько знакомого… Однажды я спешил в гостиницу с дурацким названием «Гурт» (верно, сначала там было стойло для овец). Анастасия шла прямо передо мной, а так как накануне мы засиделись над картой будущего театра военных действий (а Телятников так и заснул прямо на ней), то я был не совсем тверд в ногах. Споткнулся и, удерживая равновесие, схватился прямо за платье Насти. Да так удачно, что оборвал ей сзади всю ткань до самого крестца. Конечно, если бы она влепила мне пощечину, я нисколько не удивился бы. Но она повернулась и произнесла как ни в чем не бывало:
– Нет, я понимаю, что тебе нравится моя задница (у-ух, царевна!), но не мог бы ты ухаживать как-нибудь понежнее?
– Я человек безнравственный, – сказал я, – и потому совершенно уверен в том, что ухватить даму за задницу – дело обыденное и даже в чем-то богоугодное. Ибо сказано в Библии: «Плодитесь и размножайтесь», а, согласитесь, прихватывание пониже спины открывает прямую возможность перейти к размножению и…
Вот тут она склонила голову к плечу и сказала, ну совершенно как моя племянница Нинка:
– Ну и болтун же ты, Илюшка!
НИНКА! Как же я сразу не понял!.. Впрочем, у меня еще будет время понять, что сходство моей пятилетней племяшки и вот этой очаровательной царской дочери не ограничивается совпадением в некоторых манерах и жестах. Но прежде я должен многое узнать. Да, теперь– о гостинице «Гурт», куда я, собственно, и направлялся на тот момент. Гостиница была самой приличной в городе, и потому именно там расквартировывалось начальство прибывающих к нам на подмогу военных частей различной степени регулярности. Ох, и пестрое это было ополчение! Наверно, даже Наполеон, двинувший на Россию армии, укомплектованные представителями более двух десятков национальностей, не имел под своим началом такой пестрый коллектив.
Все началось с того, как мы во главе с царем Ураном Изотоповичем прибыли в Синеморск и расположились в старинном дворце, в котором на тот момент жил градоначальник. Правда, с прибытием самодержца городской голова, некий индивид с русско-польской фамилией Пржемыслов, поспешил уступить свою резиденцию, а сам переехал в более скромный дом. С чем, с чем, а со скромными домами в Синеморске был полный порядок. Более того, второй город государства на три четверти представлял собой довольно унылое сборище кособоких халуп, в отношении которых даже в самых розовых снах не упоминается слово «ремонт». Жители Синеморска занимались по преимуществу торговлей и ремеслами и селились по занятиям. Потому неудивительно, что в Синеморске имелись Кожевенный ряд, Маслобойный переулок, Кузнечная слобода, Аптекарский проезд. А также площадь Вонючка (сюда сваливали мусор) и текущий под стенами Старого города (исторического центра Синеморска) ручей с романтическим названием Глоссарий. От последнего разило так, что даже площадь Вонючка казалась музеем парфюмерии. Говорят, что в Глоссарий сливали помои, но, мне кажется, помои пахнут гораздо лучше.
Итак, мы в Синеморске. Никакого синего моря, вопреки названию, нет и близко. Министр Дмитрий Иванович развивает бурную деятельность. Прежде всего он наладил противовоздушную оборону. Очень кстати: когда на город налетела стая змееящеров, несколько из них были сбиты из пушек, остальные бросились врассыпную. В преследовании улетающей эскадрильи перепончатокрылых уродов принимал участие Трилогий Горыныч, а также мы с Макаркой: для этой цели мы приспособили цеппелин – дирижабль на полужестком каркасе, который непонятно каким ветром занесло в город (он хранился в громадном амбаре, похожем на самолетный ангар).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101