Все сложнейшие устройства, которые, собственно, и отвечали за перенос, прятались где-то в полу. Или в стенах. Или еще где-нибудь.
Хайнц критически осмотрел меня со всех сторон (специально для этого обежав по внешнему ободу) и выдохнул:
– Ну, с богом! Давай!
Здесь я немного прервусь и расскажу, как все выглядело со стороны.
После слова «Давай!» аппаратура была включена. Из лаборатории на Земле я исчез. Потянулись секунды ожидания, четко отмериваемые шагами Хайнца. Наконец включился сквилтурный приемник:
– Говорит Марс. Алек у нас. Все отлично.
Ребята в «приемных» лабораториях не знали, к кому из них я должен был попасть. Их не предупреждали об ориентации передатчика. Но Хайнц решил все же для первого раза отправить меня именно на Марс: условия там были гораздо лучше, чем на Ганимеде. Мало ли…
Так что ученые смело могли бы праздновать свою победу… вот только если бы чуть позже на связь не вышел Ганимед:
– Это Ганимед. Алек прибыл в добром здравии. Все в порядке. Конец связи.
Жаль, что я не видел в эту минуту лиц тех, кто находился на Земле. Наверняка последовала немая сцена.
Первым пришел в себя, конечно же, Хайнц.
– Как?..– выдавил он поистине историческую фразу.
Это подействовало как команда. Ученые забегали по помещению. Через несколько секунд восстановили связь и с Марсом, и с Ганимедом.
– Вы уверены в том, что мистер Морн действительно находится рядом с вами? – спросили связиста на Марсе.
Тот хмыкнул:
– Вы что, мне не верите? Так я его позову сейчас.
По гиперпространственному радио послышался мой голос:
– Я здесь. Пока живой. Похожий диалог имел место и при разговоре с Ганимедом.
– Это что же получается? – прошептал Хайнц, обливаясь потом. – Такого не может быть!
Оказалось, что может.
Для меня действие передатчика материи было штукой не новой. Я уже испытывал на себе трансмиттерный переход – во время экспериментов с одноканалъным устройством. Так что когда передо мной вместо земной лаборатории возникла марсианская, я только улыбнулся. Вот все снова закончилось удачно.
Я на Марсе.
Под ногами был круг – точная копия того, на котором я стоял мгновение назад.
– Здорово, Алек! – Фил уже протягивал руку, собираясь помочь мне выйти из очерченного на полу пространства. Не то чтобы в его помощи была необходимость – это больше походило на простой знак дружеского внимания.
– Здравствуй! – я состроил страдальческую рожу. – Ваша очередная попытка избавиться от меня не увенчалась успехом. Придется вам опять что-то придумывать.
Фил рассмеялся:
– Еще как придумаем! Но на самом деле мы всего лишь хотели вытащить тебя с Земли, чтобы ты попил чайку в нашей компании. Ты ж к нам почти не заглядываешь.
– Так вот какова была цель эксперимента! – осенило меня. – Бедные инвесторы, знали бы они, на что идут их денежки! Нет, что ни говори, а финансирование научных лабораторий – вещь неблагодарная.
Перешучиваясь с Филом, я уже направился было пить обещанный чай, но тут меня позвал связист:
– Алек, иди сюда! У них там какая-то чертовщина выходит, и они не могут разобраться, где ты. Мне не поверили.
Пожав плечами, я подошел к пульту связи и произнес:
– Я здесь. Пока живой. Аудиосквилтур в ответ непонятно зашипел. Сочтя этот звук за окончание связи, я дружески хлопнул связиста по плечу и отправился к «коллегам». Чай уже остывал.
С людьми, работающими на Марсе, мы действительно давненько не встречались. Здешняя лаборатория была рассчитана на восемь человек, и состав менялся лишь раз в год. Так что моему прибытию ученые обрадовались несказанно.
Мы неторопливо беседовали на самые разнообразные темы, когда на пороге вновь появился связист. Его лицо было бледным.
– Ты точно Алек? – задал он несколько неожиданный для меня вопрос.
– Гм? – Я вопросительно смотрел на него, одновременно пытаясь понять, что могло произойти там, на Земле, чтобы вполне нормальный человек перестал верить собственным глазам.
– Поговори лучше сам, – предложил связист.
Растерянно улыбнувшись ребятам, я встал из-за стола и снова пошел в лабораторию, к сквилтуру. В душе начали ворочаться смутные подозрения.
Что-то не так…
– Здесь Алек, – сказал я в пространство.
– Здесь тоже, – насмешливо ответил из сквилтура мой голос. – Привет с Ганимеда! Слушай, тут такой вид! Юпитер на полнеба… Ты явно прогадал с Марсом.
В голосе чувствовались знакомые интонации. Если точнее, мои интонации.
Но такого ведь не может быть!
– Э-э-э…
– Ты еще не вошел в курс дела? – удивился голос. – Ладно, занимайся моральной самоподготовкой. Встретимся на Земле.
Связь оборвалась.
Я прошел между столами с различной аппаратурой к висящему на стене зеркалу и стал внимательно изучать свое лицо. Коллеги сквозь незакрытую дверь увидели это и начали подшучивать:
– Гляди-ка, теперь Алек себя не узнает! Алек, там что, эпидемия?
Нет, себя-то я узнавал. Отражение в зеркале ничем не отличалось от того, что я наблюдал сегодня утром во время бритья. Однако…
Однако только что я разговаривал с самим собой. По сквилтуру.
Невероятно!
Выходит, я прибыл и на Марс, и на Ганимед? Как?
Сам трансмиттер не мог ничего создавать по определению. Его задачей было доставить предмет в точку назначения – и все. Что-то вроде гиперперехода для космических кораблей, только мгновенное.
Никогда не слышал, чтобы в гиперпространство входил один корабль, а выходило два. Наоборот – бывало.
По-моему, я открыл что-то новое.
На Землю меня доставили на обычном корабле, который, хотя и шел в подпространстве Федорова, двигался все же значительно медленнее, чем действовал передатчик материи, и на обратную дорогу у меня ушел почти час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106