Многое необходимо
обдумать и обсудить. Наибольший интерес у Марка вызвали те огромные
источники энергии, которые он рассмотрел через отверстие в полу склада...
Хлопнула дверь его каюты. Он не слышал, как ее открывали. Он
оглянулся и увидел Лилли, которая шла к нему, неся обеими руками огромную
чашку. Она сменила корабельную форму, которая была на ней во время визита
к Меда В'Дан, на розовое одеяние, больше всего напоминавшее пижаму.
Наверное, из одежды, прихваченной ею с Земли. Наверное, сумбурно думал
Марк, поскольку виски начало оказывать свое воздействие, Лилли тоже решила
проведать его. Сейчас она выглядела как хрупкая женская статуэтка из
дрезденского фарфора, несущая огромный кубок. Лилли вложила "кубок" в руки
Марка.
- Что это такое? - спросил он.
Кружка оказалась горячей на ощупь.
- Суп, - ответила она. - Ты просто обязан поесть. Не спорь. - Она
устроилась на подлокотнике кресла и поднесла кружку к губам Марка. - Выпей
это.
Он осторожно попробовал дымящуюся жидкость. Но температура оказалась
вполне сносной, чтобы не обжечься. Лилли принесла какой-то густой мясной
бульон, и после двух первых глотков он неожиданно понял, что голоден как
зверь.
- Я сам могу держать кружку, - сказал Марк, забрал ее у Лилли и
небольшими глотками допил.
- Ты странный, - сказала она. Марк почувствовал едва уловимый запах
каких-то легких цветочных духов, шедший от нее, и ощутил тепло ее
маленького тела. Его голова слегка кружилась от виски, и состояние это ему
нравилось. - Ты очень странный. Ты гонишь себя так, как будто ты по
меньшей мере вдвое старше и несешь как минимум вдвое большую
ответственность.
- Неоплаченные долги, - ответил он.
- Долги?
Он откинулся на спинку кресла, чтобы облегчить тяжесть головы на
уставшие мышцы шеи.
- Долги, - повторил он, вслушиваясь, как слово слегка смазанно
прозвучало у него на языке. - У каждого они есть. Мои начали складываться
давно - очень, очень давно.
- По отношению к твоим родителям, - мягко сказала она. Ее маленькая
ладонь откинула прядь волос, упавших ему на лоб.
- Нет, - возразил он. - К расе дураков.
Ее пальцы успокаивающе массировали его лоб.
- Они не все дураки.
- Нет, - сказал он, наполовину погруженный в воспоминания и мысли. -
Будь они все дураки, я просто позволил бы всей системе развалиться и тут
же забыл бы о ней. Но всегда были и есть хорошие люди, как мои отец и
мать... как Брот... и мои долги - по отношению к ним.
- А по отношению к нам, колонистам?
- Колонисты! - прорычал он. - О, ничего лично против тебя, Улла...
Ее, пальцы больше не массировали его лоб.
- Кто? - спросила она.
- Лилли, - сказал он. - Лилли. Совершенно запутался со всеми этими
"л". Женщины с многочисленными "л" вместо имен... В любом случае, дело не
только в колонистах. Той ночью, когда Меда В'Дан сожгли нашу станцию и
убили моих родителей, за акцией наблюдало две тысячи колонистов, и никто
из них пальцем не пошевелил, а чужаков было штук пятьдесят, не более того.
- А что они могли сделать? - Ее пальцы снова ритмично двигались по
лбу Марка.
- Хоть что-то, - сказал он, - но только не ничего. Поэтому дело не
только в моих родителях. И не только в пограничниках или колонистах, это
касается всех. Всей это расы проклятых дураков, которых из дерьма могу
вытащить только я.
Он неуклюже повернул голову, стараясь заглянуть Лилли в лицо.
Каким-то образом, пока он говорил, она соскользнула с подлокотника кресла
и теперь прижалась к нему, как перышко, своим миниатюрным телом. Марк
ощутил манящий запах женщины. Он попытался рассмотреть ее лицо, но она
находилась слишком близко. Он увидел лишь большие голубые глаза, грустно
наблюдавшие за ним с расстояния в несколько дюймов.
- Лилли... - он протянул руку, чтобы посадить ее обратно на
подлокотник кресла, но от прикосновения его руки ее одежды упали, словно
были расстегнуты: его кисть и локоть коснулись ее кожи.
Прикосновение отозвалось взрывом внутри него - взрывом молодого тела
и чувств, давно находившихся под прессом его железной воли. Но спустя
секунду, в течение которой он поднял Лилли и встал на ноги сам, приливная
волна смысла жизни вновь заполнила пространство, которое взрыв временно
наполнил вакуумом.
Он яростно смотрел на нее, думая, как легко мог бы сдаться сейчас, -
сдаться первому же наступлению на цель, которая являлась смыслом его
жизни. Отступив единожды, он мог потерпеть полное поражение... А дальше -
смешаться с серой массой подневольного стада и стать одним из многих... Он
и хотел, и не хотел этого. Он мог совершить сейчас один опрометчивый шаг и
навсегда распрощаться с мечтой - он в равной степени хотел и не хотел
сделать этот шаг... Отсюда он мог бы раствориться снова в массах
подневольного человечества, принять оковы, поджидавшие его в цепи
общества, и исчезнуть из виду прочих несчастных, схваченных клещами
времени, в котором они жили. Он мог, но не хотел этого, и какое-то
мгновение он стоял, ощущая горечь своей цели и равную горечь того, что эта
цель отбирала у него.
Он мягко опустил ее на ноги, и она совершенно машинально подобрала
свое одеяние. Ее лицо побледнело.
- Я обычный человек, - сказала она.
Ярость закипела в нем.
- А я - нет! - воскликнул он. - Что с тобой? Разве ты забыла, кто ты?
Она отшатнулась, словно он ее ударил, и закрыла глаза.
- Я помню, - прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65