Прихватил где-то со стола кружку… Зачем? Явился домой опухший, грязный. Слава богу, жена на работе прикрыла. А на вопрос, где был, ответил зло, что ездил в Питер. Как это – в Питер? А так. Взял бабец, купил два билета в СВ на «Красную стрелу», ночь туда, ночь обратно. Хорошо. Никто не мешает. Днем можно на экскурсию в Эрмитаж сходить. Нина не поверила. И тогда он вспомнил о лежащей в кармане куртки кружке и предъявил жене. Стрелка Васильевского острова произвела на нее убийственное впечатление. Хотя, если хорошо подумать, в любой посудной лавке можно купить подобную. Видимо, сыграло роль то, что он припер кружку домой. Специально, как считала жена, такого не придумаешь. Она запустила предметом в мужа, но не попала. Попала в диван.Потом все утряслось, улеглось, спряталось. Если и забывалось, то он всегда, доставая кружку, нет-нет да вспоминал свое гадкое поведение тех дней. И унес кружку из дома, так как Нина грозилась ее разбить. А он должен был помнить. Всегда помнить. Помнить и продолжать любить.Это было как импринтинг, когда рождаются в инкубаторе утята и следуют, как за матерью, за первым же движущимся предметом. После той сцены он словно заново родился. У одних животных выработка импринтинга длится месяц-два, у других появляется в одночасье. Он понял, кто в их паре является лидером. С тех пор все решения принимались коллегиально. Включая служебные. И сейчас у него просто чесались руки, как хотелось позвонить Нине, но он посмотрел на часы и понял, что у нее сейчас самая запарка. Несмотря на негласную конкуренцию между гостиницами, то, что приходило в голову одному менеджеру, реализовывалось и другим. У обоих в ящиках стола лежали расписания прилетов самолетов в Шереметьево-2 и прибытия поездов из-за границы. По ним и ориентировались. Причем Ставцову больше подходил вокзал. Сказывалась его близость. Короче, он решил не звонить, да и некогда ей будет выслушивать детали происшествия с гардеробщицей, а в этом деле важны были как раз именно детали, ибо у него возникло очень нехорошее подозрение относительно тех двух постояльцев. Тоже мне, Пат и Паташон. Очень все непросто складывается. Надо быть слепым или до такой степени витать в облаках, чтобы перепутать их номерки. Или должно случиться горе. Но сегодня с утра он не заметил никаких внешних изменений на лице гардеробщицы. Разве что слегка припухли глаза. Может, она завела роман? От мелькнувшей догадки Ставцову стало смешно. А почему, собственно, нет? Фигура у нее, конечно, не двадцатилетней Светки, но в молодости, по всему видно, могла мужика завалить. Порода, подумал Ставцов уважительно.И снова ему захотелось позвонить жене. И снова он не снял трубку и не набрал номер ее гостиницы. Разберется сам.Да, эта парочка… Живут в одном номере. Ухаживают друг за другом, как муж за женой. Раньше такого в гостиницах не было. Может, там у них на Западе и позволялось, но у нас никогда. Поговаривали, что за бабу у них длинный. Странно. Впрочем, американцы… что с них взять?.. Погоди, погоди… А что же это там царапал у себя в записной книжке маленький?И вдруг страшная догадка заставила его похолодеть. Он тут же вспомнил просмотренную накануне по видику французскую киноленту. Там было что-то про ресторан и проверяющего ресторан инспектора. Играл, кажется, этот… Ну комик… Де Фюнес. Точно. Он переодевался и инспектировал, а его постоянно узнавали. То женщиной, то приезжим из провинции, то негром…Ставцов переместился за компьютер и быстренько вызвал список постояльцев. Ага, вот они. Прибыли два дня назад. Цель поездки – туризм. Ставцов вызвал услуги, оказываемые клиентам как индивидуально, так и в группе. Один раз они делали заказ индивидуальный – Кремль, экскурсия. Еще раз – в группе. И тоже Кремль. Зачем дважды? Сравнивали?Старший менеджер вновь вернулся к списку. Вдруг он принесет еще какую-нибудь неожиданность. Его взгляд остановился на фамилии Пабс. Прилетел рейсом из Вены. Что-то смущало в этой фамилии. Какие-то смутные ассоциации. Цель приезда – индивидуальный туризм. Он вспомнил старика в джинсах из бутика с трубкой «Данхилл», говорящего на плохом немецком. Ставцов тогда тоже присутствовал в холле отеля, но не вмешивался в действия своих подчиненных. Они сделали все правильно.От тревожных размышлений его отвлек стук в дверь.Вошла Вера Михайловна Лученок. Ставцов, совершенно забывший за тревожными мыслями, что сам же и вызвал женщину к себе, удивленно посмотрел на вошедшую. Вера Михайловна волновалась, от чего постоянно теребила декоративный цветок на лацкане униформы.– Я пришла, Виктор Степанович, – сказала она и посмотрела на грубую фаянсовую чашку с изображением петербургского пейзажа.– Вижу, Вера Михайловна, проходите, садитесь… Кофейку не хотите?Вера Михайловна только вздохнула. Вздох говорил одно – скорее бы уж все кончилось. И Ставцов правильно понял ее вздох, но решил не торопиться. Ему очень хотелось узнать ее мнение о тех двух комиках-гомиках, из-за которых все произошло. К тому же не мешало получить какое-то представление о липовом немце или австрийце, кто он такой на самом деле. Может быть, гардеробщица уже успела неформально пообщаться с ним.– Я все-таки налью… Рекламируют как хороший, но, между нами говоря, я в кофе ничего не понимаю. Вот чай – это да.Ставцов открыл шкафчик и достал чашку, ложку, блюдечко.– Зачем тогда пьете?– Черт его знает… Сейчас все на кофе помешались. А Москва всегда чаевничала. Вы плохо спали?– Да. Нужно было постоянно смотреть за Афанасием.Значит, мужчина все-таки есть, подумал Ставцов.– Семейная жизнь тоже имеет свои недостатки, – сказал он глубокомысленно, хотя до сих пор ничего такого ему даже в голову не приходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97