– Самая лучшая компания для меня – я сама, – сказала Вера Михайловна. – Поэтому я возражаю.Рэт совсем потерялся. Он двинулся было к стойке бара, чтобы заказать себе еще порцию виски, но сделал последнюю попытку, которая, Вера Михайловна в этом не сомневалась, обязательно должна была быть – или она ничего не понимала в джентльменах.– Я просто хотел спросить – вы из Штатов?– Нет. Я из России.– Вы из России? – не поверил своим ушам Рэт. – Вы живете здесь?– Больше того, я здесь родилась.Рэт теперь смотрел на Веру Михайловну, как на чудо природы. Из отеля они с Пэтом вышли один раз, и этого было достаточно: камера предварительного заключения раз и навсегда сделала для них понятной жизнь в этой стране.– А я американец, – виновато сказал Рэт.– Бывает, – философски заметила Вера Михайловна.– Мне все в вашей стране… – он помедлил, – кажется странным.– Возможно.– Вы кого-нибудь ждете? Я потому спрашиваю, что вам стоит только намекнуть, я тут же исчезну.– Нет, я никого не жду. Никого. – Она специально подчеркнула последнее слово.– Это очень хорошо, – обрадовался Рэт, уже намереваясь подсесть к столу.– Это намек, – сказала Вера Михайловна.– О, простите. Я не хотел, я виноват. Извините.Вера Михайловна решила, что уже вдоволь поиздевалась над иностранцем, и улыбнулась.– Ну ладно, что у вас там стряслось? Вы ведь не отстанете, пока не расскажете, да?Рэт обрадовался, как мальчишка.Он метнулся к бару, заказал шампанского и быстро плюхнулся на стул рядом с Верой Михайловной.– Вы не сказали мне, как вас зовут, – напомнил он.– Вот именно, – ответила Вера Михайловна.– Ну хорошо, я буду называть вас… э-э… Леди в черном.– Это пошло, – отрезала Вера Михайловна. – Оставьте только «леди».Рэт громко сглотнул. Ему всегда казалось, что он неотразим, здорово умеет ухаживать и поддерживать светскую беседу, но пока что эта уверенность не находила никакого подтверждения. Впрочем, светскую беседу он вести и не собирался, он хотел поведать любому, кто готов был его выслушать, о тех страшных испытаниях, которые выпали на его долю за последние три часа.Но и это желание вдруг пропало, потому что он видел – перед ним сидит умная, красивая, сильная женщина, и он ни за что не станет перед ней хныкать, он же не неудачник какой-нибудь, черт побери. Он работает в престижной международной организации, получает неплохую зарплату, никогда не берет взяток, у него есть свой дом в Алабаме, несколько неплохих лошадей, он любит классическую музыку и собирает бабочек. Говорят, русский писатель Набоков тоже этим увлекался.Так неужели он, интересный и содержательный человек, потратит драгоценные минуты на то, чтобы жаловаться прекрасной незнакомке на мелкие неурядицы? Ни за что.– Ошибочно считается, что автором этой, как вы правильно заметили, пошлости является Мик Джаггер, – вдруг уверенно начал он. – Однако это не совсем так. Некая дама в черном была вообще излюбленным персонажем англо-саксонской литературы. Скажем, Диккенс обожал черный цвет.– Диккенс, на мой вкус, несколько слезлив, – сказала Вера Михайловна.Вторая попытка была удачнее. Рэт приободрился.– Мне он тоже кажется сентиментальным. Но я об этимологии названия. Поэтому моя пошлость имеет классические истоки.Теперь уже Вере Михайловне пришлось пристальнее всмотреться в своего собеседника. Нет, конечно, обида у нее не прошла. Но она не могла не заметить, что у Долтона довольно красивые глаза, что он очень обаятельно улыбается и пальцы у него длинные и нервные. Вере Михайловне всегда нравились музыкальные руки.– Удивительная вещь, – сказала она, – у классиков пошлость выглядит гениально. Почему?– А тут надо разобраться, что такое пошлость, – еще больше оживился Долтон. – Как вы думаете?– О! Это мелкое понятие слишком глубокое. Впрочем, мне кажется, пошлость – это разменная монета гениальности.– Верно! – ахнул Рэт. – Я тоже об этом думал. Когда писали классики, это не повторялось на каждом углу. Вы случайно не литературовед?– Нет, – сказала Вера Михайловна и чуть было не добавила: «я бывшая гардеробщица». – Я преподаю, – почему-то соврала она.– А я клерк. Но не простой, а очень важный, вполне серьезно сказал Рэт. – Если вы умеете хранить тайну, я вам открою секрет.Вера Михайловна кивнула.– Я работаю в Международной ассоциации защиты прав потребителя при ЮНЕСКО. Вы слышали что-нибудь об этом?Вера Михайловна слышала. Теперь ей все стало ясно.– И что же вы тут делаете? – тем не менее спросила она.– Я проверяю этот отель, – перешел на шепот Рэт. – Понимаете, все четырехзвездочные отели в мире должны иметь международный сертификат. И каждый год подтверждать его.– Ну и как? – сдерживая дрожь в голосе, спросила Вера Михайловна. – Этот отель достоин четырех звезд?– Между нами?– Естественно.– Нет.Вера Михайловна вообще перестала дышать. Как это?! Почему?! Ее Отель не достоин?!Тут же спохватилась: это уже не ее отель.– Он достоин пяти звезд, – еще тише сказал Рэт.– Правда?! – искренне обрадовалась Вера Михайловна.– Понимаете, отель – это ведь не просто услуги, комнаты, рестораны и прочие удобства. Отель – это в первую очередь посетители. А в этом отеле – отменные клиенты.– Это комплимент? – зарделась Вера Михайловна.– Это восхищение, – сказал Рэт. И взглянул на часы. – Извините, мне пора. Но если вы не против, мы могли бы встретиться с вами через двадцать минут. Это не будет слишком большой дерзостью с моей стороны?Вера Михайловна тоже взглянула на часы – без пяти шесть.– Нет, через час, – сказала она.Рэт, для которого ответ Веры Михайловны вдруг оказался настолько важным, что он даже готов был пожертвовать встречей с хозяйкой гостиницы, если бы Вера Михайловна сказала, что не станет ждать, вскочил, сел, снова вскочил и, не находя слов, схватил руку бывшей гардеробщицы и поцеловал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97