– Я восхищен, господа, что оказался среди знакомых! – воскликнул Илиа Бруш.
Вопросы и ответы быстро чередовались. Разговор сделался всеобщим.
– Как плыли, господин Бруш?
– Превосходно.
– Быстро, во всяком случае. Вас не ждали так скоро.
– Однако я уже пятнадцать дней в пути.
– Да, но ведь так далеко от Донауэшингена до Вены!
– Около девятисот километров, что в среднем составляет шестьдесят километров в сутки.
– Течение делает их едва ли не в двадцать четыре часа.
– Это зависит от местности.
– Верно. А ваша рыба? Легко ли вы ее продаете?
– Прекрасно.
– Тогда вы довольны?
– Очень доволен.
– Сегодня у вас отличный улов. Особенно великолепна щука.
– Да, она в самом деле, не плоха.
– Сколько за щуку?
– Как вам будет угодно уплатить. Я хотел бы, с вашего позволения, пустить рыбу с аукциона, оставив щуку к концу.
– На закуску! – пояснил один шутник.
– Превосходная идея! – вскричал господин Рот. – Покупатель щуки вместо того, чтобы съесть мясо, может, если захочет, сделать чучело на память об Илиа Бруше.
Эта маленькая речь имела большой успех, и оживленный аукцион начался. Четверть часа спустя рыболов положил в карман кругленькую сумму; знаменитая щука принесла не менее тридцати пяти флоринов.
Когда продажа закончилась, между лауреатом и его почитателями продолжался разговор. Узнав о прошлом, они интересовались его намерениями на будущее. Илиа Бруш отвечал, впрочем, любезно и объявил, не делая из этого секрета, что он посвятит следующий день Вене и завтра вечером остановится на ночлег в Пресбурге.
Мало-помалу с приближением вечера количество любопытных уменьшалось, каждый спешил обедать. Принужденный подумать и о своем обеде, Илиа Бруш исчез в каюте, предоставив публике восхищаться пассажиром.
Вот почему двое гуляющих, привлеченных сборищем, которое все еще насчитывало сотню людей, заметили только Карла Драгоша, одиноко сидевшего под плакатом, возвещавшим для всеобщего сведения имя и звание лауреата «Дунайской лиги».
Один из вновь пришедших был высокий детина лет тридцати, с широкими плечами, с волосами и бородой того белокурого цвета, который кажется достоянием славянской расы; другой, тоже крепкий по внешности и замечательный необычайной шириной плеч, казался старше, и его седеющие волосы показывали, что ему перевалило за сорок.
При первом взгляде, который младший из двух бросил на баржу, он задрожал и, быстро отступив, увлек за собой компаньона.
– Это он, – молвил младший глухим голосом, как только они выбрались из толпы.
– Ты думаешь?
– Конечно! Разве ты не узнал?
– Как я его узнаю, если я никогда его не видел!
Последовал момент молчания. Оба собеседника размышляли.
– Он один в барже? – спросил старший.
– Совершенно один.
– И это баржа Илиа Бруша?
– Ошибиться невозможно. Фамилия написана на плакате.
– Тогда это непонятно.
После нового молчания заговорил младший:
– Значит, это он делает такое путешествие с большим шумом под именем Илиа Бруша? С какой целью?
Человек с белокурой бородой пожал плечами:
– С целью, проехать по Дунаю инкогнито, это ясно.
– Черт! – сказал старший из компаньонов.
– Это меня не удивляет, – заметил другой. – Драгош – хитрец, и его замысел превосходно удался бы, если бы случай не привел нас сюда.
Старший из собеседников еще не совсем убедился.
– Так бывает только в романах, – пробормотал он сквозь зубы.
– Правильно, Титча, правильно, – согласился его товарищ, – но Драгош любит романтические приемы. Мы, впрочем, выведем дело начистоту. Около нас говорили, что баржа останется завтра в Вене на весь день. Нам придется вернуться. Если Драгош еще будет тут, значит это он влез в шкуру Илиа Бруша.
– И что мы сделаем в этом случае? – спросил Титча.
Его собеседник ответил не сразу.
– Мы посмотрим, – молвил он.
Оба удалились в сторону города, оставив баржу, окруженную все более рассеивающейся публикой.
Ночь прошла спокойно для Илиа Бруша и его пассажира. Когда этот последний вышел из каюты, он увидел, что Бруш собирается подвергнуть рыболовные принадлежности основательной проверке.
– Хорошая погода, господин Бруш, – сказал Карл Драгош вместо приветствия.
– Хорошая погода, господин Йегер, – согласился Илиа Бруш.
– Не рассчитываете ли вы ею воспользоваться, господин Бруш, чтобы посетить город?
– Честное слово, нет, господин Йегер. Я не любопытен по природе и буду занят целый день. После двух недель плавания не мешает навести немножко порядка.
– Как хотите, господин Бруш! А я не намерен подражать вашему равнодушию и думаю остаться на берегу до вечера.
– И хорошо сделаете, господин Йегер, – одобрил Илиа Бруш, – потому что вы ведь венский житель. Быть может, у вас тут семья, которая рада будет увидеть вас.
– Заблуждение, господин Бруш, я – холостяк.
– Тем хуже, господин Йегер, тем хуже. Даже и вдвоем не так легко нести жизненную ношу.
Карл Драгош разразился хохотом.
– Черт возьми, господин Бруш, вы невесело настроены сегодня утром!
– Я всегда таков, господин Йегер, – ответил рыболов. – Но пусть это не мешает вам забавляться как можно лучше.
– Я попытаюсь, господин Бруш, – сказал Карл Драгош, удаляясь.
Идя по Пратеру, он вышел на Главную аллею, место прогулок элегантных венцев в хорошую погоду. Но в августе, в тот час, Главная аллея была почти пустынна, и он мог ускорять шаги, не теснясь в толпе.
Но все же там было достаточно публики, и Драгош не заметил двоих прогуливающихся, с которыми встретился, когда миновал Константиновский холм, искусственное возвышение, которым постарались придать разнообразие перспективе Пратера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66