Доктор Бонтьер, доктор Хатч, господин Вопнер, глядите в оба! Если заметите что-нибудь необычное, немедленно доложите мне.
– Вы шутите, что ли? – донёсся в ответ голос Вопнера. – Здесь же всё необычно!
Следуя за группой, Хатч почувствовал, будто тонет в глубоком бассейне тухлой воды. Сырой и холодный воздух отдавал запахом разложения. При каждом выдохе конденсировалось облачко пара, повисало в перенасыщенном воздухе и упрямо не желало рассеиваться. Он посмотрел по сторонам, и фонарь на его каске синхронно качнулся. Теперь они вошли в «приливную» зону Колодца, туда, где не так давно вода поднималась и опускалась дважды в день. С некоторым удивлением он обнаружил здесь ту же самую живность, что бесчисленное число раз видел среди камней и в оставшихся от прилива лужах на берегу моря: усоногие раки, морские водоросли, мидии и блюдечки-присоски. Затем Малин обнаружил несколько морских звёзд, а вслед за ними на глаза попались голотурии, береговые улитки, морские ежи и анемонии. Спустившись ещё ниже, он миновал слой кораллов и водорослей. Сотни улиток по-прежнему жалко цеплялись за стены и брёвна, напрасно надеясь на возвращение прилива. То одна, то другая время от времени уставала держаться и падала в гулкую бездну.
Хотя из осушенного Колодца уже извлекли неимоверное количество всяческих обломков, полоса препятствий из старинной рухляди всё равно осталась. Лестница ловко пронзала трухлявые брёвна, обходила согнутые и переплетённые металлические прутья и обломки древних буров. Группа ненадолго остановилась, когда Найдельман вогнал сенсор в небольшую щель по краю Колодца. Пока Вопнер калибровал его, Хатч почувствовал, что совершенно падает духом в этом зловонии. Он спросил себя, чувствуют ли остальные то же самое, или просто на него действует мысль, что где-то в этом холодном влажном лабиринте покоится тело брата.
– Ой, ребята, здесь так воняет! – с чувством произнёс Вопнер, склонившись над карманным компьютером.
– Состав воздуха в норме, – окликнулся Найдельман. – Через пару дней запустим вентиляцию.
Когда они спустились ещё ниже и толстый слой обычных водорослей уступил место лохмотьям бурых, изначальное обрамление шахты стало намного заметней. С поверхности донёсся приглушённый гул – раскат грома. Хатч бросил взгляд наверх и увидел небо в отверстии колодца и тёмное брюхо Ортанка в зеленоватом сиянии. Низкие облака над Ортанком придали небу серый металлический цвет. На краткое мгновение молния осветила Колодец мрачным отблеском.
Неожиданно группа под ним прекратила спуск. Бросив взгляд вниз, Хатч увидел, что Найдельман устремляет луч вглубь двух неровных отверстий по обе стороны шахты – в туннели, ведущие во тьму.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Найдельман, вгоняя в дерево очередной датчик.
– Их построили позже, – ответила Бонтьер, осторожно наклоняясь ко второму отверстию, чтобы прикрепить сенсор и взглянуть повнимательнее. – Посмотрите на материал – тонкий, обработан пилой, а не обтёсан. Наверное, во время экспедиции Паркхёрста в 1830-х, non ?
Она выпрямилась и бросила взгляд на Малина, и луч её фонаря осветил ему ноги.
– Я вижу, что у тебя под штанами, – подмигнув, заметила она.
– Может, нам лучше поменяться местами? – парировал Хатч.
Они принялись спускаться ещё ниже, время от времени вгоняя датчики в балки и перекрытия, и вскоре достигли узкой платформы на уровне в минус пятьдесят футов. В отражении света от своей каски Хатч увидел, что лицо капитана побледнело от возбуждения. Несмотря на прохладу, его покрыла испарина.
Снова вспышка молнии и отдалённый раскат грома. Звуки падающих капель усилились, и Хатч решил, что наверху, должно быть, идёт настоящий ливень. Доктор посмотрел наверх, но из-за перекрестий пройденных брёвен практически ничего не разобрал. В свете фонаря было видно, как падают капли. Он задумался, усилилось ли волнение на море. Оставалось лишь надеяться, что дамба выдержит; Малин живо представил, как море проламывает её, с рёвом врывается в Колодец и моментально их топит.
– Холодно, – пожаловался Вопнер. – Почему мне никто не сказал, что нужно захватить электрическое одеяло? И воняет ещё хуже, чем раньше.
– Слегка повышен уровень метана и углекислого газа, – бросив взгляд на монитор, сказал Найдельман. – Беспокоиться не о чем.
– Однако, он прав, – поддержала программиста Бонтьер, поправляя флягу на поясе. – И правда холодно!
– Сорок восемь градусов 48°F = + 9°C. – прим. пер .

, – сухо произнёс Найдельман. – Может быть, поделитесь ещё какими-нибудь наблюдениями?
Никто не ответил.
– Тогда продолжаем. Ниже этого уровня нам, наверное, будут чаще попадаться новые шахты и ответвления. Устанавливать датчики будем по очереди. Поскольку господин Вопнер вынужден калибровать их вручную, он отстанет. Мы подождём его на уровне минус сто.
На этой глубине поперечные балки нахватали на себя неимоверное количество рухляди. Старые тросы, цепи, инструменты, куски шлангов и даже гниющие кожаные перчатки сплелись на них в один клубок. Группа миновала несколько новых ответвлений, вырезанных в деревянных стенках – здесь соседние туннели шахты пересекались с Колодцем. Найдельман отправился в первый, чтобы поместить сенсоры в двадцати футах от выхода; Бонтьер – в следующий. Затем настал черёд доктора.
Хатч осторожно отцепил ремень от карабина и шагнул с перекладины на покрытие бокового туннеля. Он почувствовал, как утопает ботинок в липкой тине. Ответвление оказалось узким и низким, резко уходящим вверх. Его кое-как прорыли в плотной глине. Туннель ничем не напоминал элегантный стиль штольни Колодца – очевидно, его возвели позднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134