– Мне очень жаль, – сказал он. – Я и не думал…
И умолк. Я и не думал, что вы были отцом. Или мужем . В действительности, о личной жизни Найдельмана он практически ничего не знал.
– Джефф был нашим единственным ребёнком. Его смерть стала для нас тяжёлым ударом, и моя жена, Аделаида, – ну, она так и не смогла меня простить.
Хатч снова помолчал, вспоминая застывшее выражение на лице матери в тот ноябрьский день, когда она узнала о смерти отца. Она брала с камина фарфоровый канделябр, рассеянно протирала передником, ставила на место, а затем снова бралась за него и снова протирала, и ещё, и ещё раз – а лицо было серым, словно осеннее небо. Малин подумал, а чем сейчас занята мать Керри Вопнера.
– Боже, как я устал! – сказал Найдельман, снова поёрзав в кресле, на этот раз активней, словно пытаясь заставить себя проснуться. – В нашем деле такое случается. Этого нельзя избежать.
– Нельзя избежать, – эхом откликнулся Хатч.
– Я не пытаюсь оправдаться. Керри знал, на что идёт, и сделал свой выбор. Так же, как и все мы.
Вопреки желанию, Хатч непроизвольно бросил взгляд на бесформенную фигуру под простынёй. Тёмные пятна крови просочились сквозь ткань, образуя в лунном свете неровные чёрные дыры. Доктор задумался о том, сделал ли Вопнер на самом деле свой выбор.
– Но главное, – понизив голос, произнёс капитан, – мы не должны позволить, чтобы это нас победило .
Приложив усилие, Хатч отвёл взгляд. Он глубоко вздохнул.
– Думаю, я чувствую то же самое. Мы слишком далеко зашли. Смерть Керри будет ещё более напрасной, если мы решим остановить работы. Мы возьмём паузу, чтобы пересмотреть технику безопасности. А затем…
Найдельман выпрямился в кресле.
– Паузу? Малин, вы меня не так поняли. Мы обязаны продолжить уже завтра.
Доктор нахмурился.
– Как мы можем, после всего этого? Во-первых, люди упали духом. Лишь сегодня днём я услышал за окном разговор пары рабочих – они говорили, что вся эта затея проклята с начала до конца, и что никто никогда не достанет сокровище.
– Но ведь в этом-то и причина, почему мы обязаны двигаться дальше как можно быстрее, – перебил его капитан, в его голосе послышалось упорство. – Нечего слоняться без дела, пусть займутся работой. Неудивительно, что люди трещат без умолку. Чего ещё ждать после такой трагедии? Разговоры о проклятиях и сверхъестественных явлениях лишь подрывают настрой. И, кстати говоря, я пришёл сюда затем, чтобы именно это и обсудить.
Он придвинул кресло чуть ближе.
– Все эти проблемы с оборудованием, что у нас были. Всё работает как часы до тех пор, пока не установлено на острове – а затем возникают необъяснимые проблемы. Это задерживало нас, вызывало лишние затраты. Не говоря уж о том, что подрывало дух, – сказал Найдельман и взял трубку. – Вы не задумывались о возможной причине?
– Если честно, нет. Я не слишком-то разбираюсь в компьютерах. Керри не понимал, в чём дело. Он твердил, что здесь явно имеет место сверхъестественная злая сила.
Найдельман тихо и грустно рассмеялся.
– Да, даже он. Смех, да и только, что специалист по компьютерам настолько суеверен, – сказал капитан и повернулся к нему; даже во тьме Малин почувствовал на себе его взгляд. – Ну, а я над этим хорошенько подумал, и пришёл к выводу. Никакое это не проклятье.
– А что тогда?
Лицо капитана слабо осветилось – он заново разжёг трубку.
– Саботаж.
– Саботаж? – недоверчиво спросил Хатч. – Но кто? И почему?
– Я не знаю. Пока. Очевидно, некто из нашего внутреннего круга, у кого есть полный доступ к компьютерным системам и оборудованию. Это даёт нам Рэнкина, Магнусен, Сен-Джона, Бонтьер. Быть может, даже Вопнера, который подорвался на своей же мине.
Малина удивило, как может Найдельман настолько расчётливо говорить о Вопнере, когда тело программиста лежит лишь в шести футах.
– А что насчёт Стритера? – спросил он.
Капитан покачал головой.
– Стритер и я работаем вместе ещё со Вьетнама. Он служил на канонерке под моим началом. Я знаю, вы не слишком-то жалуете друг друга, в курсе, что он малость чудной. Но нет ни единого шанса на то, что саботажник – он. Ни малейшего. Всё, что у него есть, пущено в это дело. Но даже это ещё не всё. Однажды я спас ему жизнь. Если вы побывали на войне, бок о бок в бою, вы никогда не сможете лгать друг другу.
– Ладно, хорошо, – ответил Хатч. – Но я не могу представить ни малейшей причины, зачем саботировать раскопки.
– А я могу, и даже не одну, – произнёс Найдельман. – Ну, например, – промышленный шпионаж. «Таласса» – не единственная компания такого плана в мире, об этом следует помнить. Если мы потерпим неудачу или обанкротимся, то тем самым откроем дверь кое-кому ещё.
– Ну уж нет – без моего согласия?
– Они могут этого и не знать, – ответил капитан и помолчал. – Но если и так… Всегда можно попытаться переубедить.
– Не знаю, не знаю, – сказал Хатч. – Мне сложно представить, что…
Он замолчал, вспомнив, как днём раньше столкнулся с Магнусен в помещении археологов, где составлялся каталог находок. Она рассматривала золотой дублон, найденный Бонтьер. Малин был потрясён: инженер, обычно настолько хладнокровная и лишённая индивидуальности, напряжённо всматривалась в монету с выражением дикого, неприкрытого вожделения. Когда он вошёл, Сандра моментально воровато положила её на место с чуть ли не виноватым видом.
– Не забывайте, – продолжил капитан, – на кону состояние в два миллиарда долларов. В нашем мире куча народу за двадцать баксов, не раздумывая, застрелит продавца в лавке. А сколько пойдут на любое преступление, в том числе и на убийство, за два миллиарда?
Риторический вопрос повис в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134