Но Андрейка не унимался.
Вокруг собирались бойцы и сержанты.
- Мы завтра же разыщем твою маму, - сказал сержант Голубков. - Не надо плакать...
- Правда, найдёте? - недоверчиво спросил Андрейка.
- Говорю найдём, значит, найдём. Доедай, потом я тебя песенке одной научу. Про Волгу-Волгу не знаешь? Ну вот. А дядя Петрович сказку расскажет про немецкого генерала и русского партизана. Тоже не слыхал? А вон тот дядя, Рыбников его фамилия, автомат тебе смастерит.
Слезы у мальчугана высохли, и глаза глядели уже совсем весело.
- Ну, вот, - продолжал Голубков, - житьё тебе у нас будет в роте. Сто солдат - сто забав. Конфет только нету. Зато сахар есть, вот держи. - И сержант сунул в андрейкину руку огромный кусок сахару.
Спустя полчаса Андрейка, заботливо укрытый солдатскими шинелями, спал на широкой кровати. А бойцы, занимаясь каждый своим делом, вспоминали семьи и беседовали о горькой судьбе маленького Андрейки.
- Где-то мой Павлуха! - говорил Рыбников, вырезая ножом из доски игрушку. - Деревню спалили, а о них ни слуху, ни духу. Может быть перебили или в Германию увезли... Эх, да я за своего Павлуху у врага душу выну!
- На тебя обижаться не приходится, - сказал ефрейтор Коноплёв. - Ты уже не у одного эту самую душу вынул.
- Мало, - ответил Рыбников. - Мало ещё вынул. Таких как мой Павлуха может быть сто тысяч. А за каждого мальца по три фашиста надо. Вот и подсчитай, ты ведь алгебру проходил.
Коноплёв о чём-то задумался.
- Не ломай голову, - уверенно сказал Рыбников. - Тут и без алгебры обойтись можно. Когда последнего фашиста хлопнем, тогда и совесть наша чиста будет.
Утром командир роты, узнав об Андрейке, позвал его завтракать к себе.
- Если б не война, - сказал он, усаживая мальчугана, - был бы ты нашим воспитанником. Стал бы носить гимнастёрку с погонами и пилотку со звёздочкой. Впрочем, экипировку мы и так тебе сменим. А то вид у тебя очень уж непрезентабельный. Хочешь быть военным?
Андрейка, освоившись в новой обстановке, кивнул головой.
- Тебя в суворовскую школу устроят. Будешь офицером, а может быть и генералом.
- Маршалом, - засмеялся ординарец, подставляя Андрейке котелок с макаронами.
Командир роты подарил Андрейке два цветных карандаша и толстую тетрадь, а потом вызвал старшину.
- Обмундировать надо солдата, - сказал он, поднимая Андрейку к потолку.
- Я уже отдал приказание, товарищ лейтенант, - ответил старшина. Разрешите снять мерку?
В каждой роте среди советских бойцов всегда найдутся мастера, которые умеют строить дома или чинить сапоги, рисовать плакаты или ремонтировать машины. Нашлись в роте и портные.
Андрейка познакомился с солдатами всей роты и быстро привык к своим новым друзьям. Бойцы рассказывали ему солдатские сказки, научили петь "Катюшу", а повозочный Мартынов катал его верхом на лошади. Словом, жизнь Андрейки в эти дни отдыха роты была весёлой и интересной.
Вечером старшина переодел его в новый костюм, и мальчишка стал похож на бойца.
Здесь на чужой земле Андрейка был для советских солдат тем, что напоминало им о Родине, об оставленных семьях. И каждый из них старался сделать для маленького соотечественника что-нибудь хорошее, чтобы порадовать его, чтобы заставить забыть его о том большом горе, которое внесли в его жизнь ненавистные гитлеровцы.
Присматривать за Андрейкой было приказано Осипову, но это не доставляло бойцу больших трудов, потому что у мальчугана оказалось по крайней мере сто воспитателей, словно сто родных отцов. Всем им Андрейка доставлял радость как маленький любимый сынишка.
Но приближалось время выступления полка из города. Отдых заканчивался.
На третий день вечером через город, в сторону советской границы, проходила колонна автомашин. Командир роты приказал Осипову подготовить Андрейку к отправке на Родину.
Фёдор Иванович с грустными размышлениями принялся укладывать в вещевой мешок Андрейкины пожитки - немудрёные подарки от бойцов - игрушечный автомат, эмалированную кружку, мыло, полотенце, складную трофейную ложку-вилку, консервы, сахар и печенье.
Потом на листке бумаги он написал:
"Товарищи, где и как будет жить этот мальчик Андрейка, напишите по адресу: полевая почта 15285 "Д". Фёдору Ивановичу Осипову".
- Эту записку отдай тёте или дяде, где будешь жить, - сказал он, засовывая листок в карман андрейкиной гимнастёрки.
Андрейка играл и с любопытством следил за приготовлениями дяди Фёдора. Но когда зашёл старшина и объявил: "Можно ехать", - Андрейка вдруг понял, что ему нужно расставаться с дядей Фёдором, со всеми этими людьми, которых он успел полюбить, к которым успел так привязаться.
- Не поеду, - упрямо сказал он и отвернулся.
Бойцы почувствовали, что мальчишка сейчас заплачет. Они и сами не думали, что расставание с этим чужим мальчуганом будет для них таким тяжёлым. Чужим? Нет, Андрейка теперь был для них родным, родным вдвойне, вдали от своей родины, которая называется Советским Союзом.
Старшина, Голубков, Осипов, Коноплёв, Рыбников стояли около Андрейки и уговаривали.
- Скоро увидимся, - говорил Рыбников. - Будешь за сына у меня. Игрушек наделаю - во!
Андрейку посадили в кабину, и шофёр получил, по крайней мере, сто наказов, предложений и советов.
- Не сомневайтесь. Всё будет, как полагается, в порядке. Доставлю, ответил шофёр и тронул машину.
Качнувшись, машина рванулась, пошла медленно, потом - быстрее и быстрее. Вскоре её скрыли другие машины, следовавшие в колонне.
А солдаты ещё долго стояли у дороги и толковали о русском мальчике, которого машина теперь мчала на Родину.

1 2