- Это не мои! - сказал Коля.
Впереди стояли старики - настоящие Хоттабычи. Головы их были повязаны белыми тюрбанами, с подбородков спускались длинные бороды, из-под седых бровей глядели мудрые, добрые глаза. Сзади стояли мужчины помоложе, но тоже седые.
- Это не мои! - повторил Коля.
Но капитан, наклонив голову, посмотрел на него исподлобья:
- Коля, это же учителя из глубины Индии. Многие из них даже моря никогда не видели. Ты ведь артековец, Коля.
- Ну, раз учителя, ладно, - сказал Коля.
И Хоттабычи стали быстро подниматься вверх.
Коля распахнул перед ними дверь, и я тоже пошёл следом. Вся Индия шагает рядом! Коля показал столовую. Потом открыл каюту Валерия Ивановича, и все учителя ахнули. Перед ними зеленели настоящие джунгли: ползли лианы, качалась пальма... Коля попросил всех наверх, но мудрецы почтительно уступили дорогу ему. Он через ступеньку побежал в рубку, и учителя, приподняв юбочки, побежали за ним. Воспитанник Артека встал к штурвалу, бородатые мудрецы окружили его. Он подошёл к локатору, и все Хоттабычи наклонили над экраном головы. Коля стал им рассказывать про океан, про авторулевой, и все мудрецы заглядывали ему в рот, будто первоклассники.
... Коридоры, каюты, барометры, море - всё показывал юный помощник капитана, и старцы с почтением и вниманием вслушивались в его слова. А стали спускаться вниз, я заметил: идут учителя, обмахиваются руками и уважительно показывают друг другу на Колю глазами, словно говорят: "Мудрый он, этот отрок Коля-артековец".
Только сошли они вниз, на палубе новая делегация. И одни девчонки. В цветных сари, в накидках, кто босиком, кто в босоножках. У кого в ноздре камушек драгоценный сверкает, у кого на лбу цветное пятнышко. У многих на тонких золотистых руках серебряные браслеты, а у одной и на ногах. Не экскурсия, а живой букет!
Тут уж Коля сам сказал:
- Ладно! Поведу!. . - И скомандовал: - Маленькие вперёд, большие сзади!..
Провёл всех по судну, вывел на самый верх. Говорит:
- С такой делегацией сфотографироваться надо бы. Возле трубы.
Сбегал я за фотоаппаратом. Пришёл, а девчонки никак не успокоятся: шумят, подпрыгивают. Кто босиком, а палуба горячая! А кому вперёд хочется.
Коля вышел вперёд: "Что за шум?" - и все притихли, как перед учителем. Взял он самых маленьких, вывел вперёд, успокоил остальных. Стал в середину и подмигнул мне: "Давай!"
Я прицелился, щёлкнул и сам себе сказал: "Хорошо!" Всё выйдет. Яркое небо, залив, пальмы вдали, труба с серпом и молотом. А под ней девчонки с пятнышками на лбу. Впереди - самые маленькие. И в центре Коля, помощник капитана, артековец, учитель.
МЫ - ТОВАРИЩИ!
Экскурсии шли за экскурсиями, чиновники бежали за чиновниками, и все искали капитана. Он встречался с самыми уважаемыми людьми. И чиновники, и грузчики, и экскурсанты провожали его с почтением: "О, кэптэн!"
Но скоро встречи капитану надоели. Он обмотал голову полотенцем - от жары, - кликнул Фёдора Михайловича, который усиленно занимался английским:
- Пошли отдохнём! Всё равно не сдашь экзамен. Старый уже... - А мне приказал: - Хватай ведро, краску, и пошли чернить борт: весь вытерся.
Я принёс катки, краску, чернь, и мы втроём стали у борта. В это самое время к вахтенному подошёл юркий чиновник в коротких штанишках, осмотрел судно и спросил:
- А где капитан?
- Вон капитан, - кивнул вахтенный в нашу сторону. Индиец засмеялся и вновь спросил:
- Капитан где?
- Да вон капитан! - рассердился вахтенный и показал на Ивана Савельича.
Индиец усмехнулся: капитан красит? Этого не может быть! Но присмотрелся внимательнее и, что-то насвистывая, направился к нам.
Иван Савельич продолжал быстро закатывать чернью борт. Чиновник посмотрел и удивлённо сказал:
- Кэптэн?
- Ну я. А что? - откликнулся Иван Савельич.
- А зачем капитан красит? - спросил чиновник.
Иван Савельич повернул к нему голову, не опуская катка:
- То есть как зачем? Я на пароходе плаваю? Индиец кивнул.
- Так я хочу плавать на чистом пароходе.
- Пусть это делают матросы, - сказал чиновник. - У нас господа не красили.
Вокруг собралась толпа. Колыхались белые платья, цветные сари, притопывали на горячем причале босые ноги. Люди прислушивались к разговору.
Капитан приготовился что-то ответить и вдруг замер: оттуда, где стоял Фёдор Михайлович, прозвучало на чистом английском языке:
- А мы не господа. Мы - товарищи!
Иван Савельич дёрнул головой от неожиданности, посмотрел на помощника и весело сказал:
- Вот это да! Вот это ответ! Ради такого ответа стоило учиться! Хоть всю жизнь! Тут и я пятёрку поставлю!
Фёдор Михайлович улыбнулся, а я подумал: "Ещё история для книги, которую напишет капитан".
Чиновник всё не уходил. Он сел на кнехт, положил ногу на ногу и снова сказал:
- Начальнику работать не надо.
- Вот как? - удивился Иван Савельич. - А если ты станешь начальником, неужели не будешь работать?
- Конечно, нет!
- А есть будешь? - спросил капитан.
Чиновник оглянулся: все смотрели на него с явной усмешкой, и он быстро пошел к пакгаузу.
- Ишь выучился! - сказал Иван Савельич.
Теперь все смотрели, как он красиво и ладно работает. Борт блестел, и в нём отражались и коричневые грузчики в юбках, и вся толпа, и сам Иван Савельич, который весело водил катком.
Я тоже отражался рядом с ним и видел, как уважительно качают головами индийцы, глядя на него: вот это капитан! У такого любой матрос может учиться.
А капитан поглядывал на Фёдора Михайловича и приговаривал:
- Ну удивил! Вот это помощник!
НЕСКОЛЬКО ЗЁРЕН
Наступила ночь. Над судном горели прожекторы, в трюм я спустил люстры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53