Потрясенный увиденным, а более резким переходом от сумрака и тихого шепо
та переулка к этой клокочущей суете мира двуногих, Волк отступил чуть на
зад, присев на задние лапы, прижал уши и ощерил зубы. Потрясение сменилось
испугом, испуг ненавистью, ненависть презрением, а презрение Ц желанием
как можно быстрее вырваться отсюда в ширь полей и ласковый кров лесов, ко
торые, по рассказам отца, были так прекрасны и так отличны от всего окружа
ющего. Волк распрямился, встряхнулся как после купания, сбрасывая с себя
остатки недостойных его чувств, и легкой походкой побежал обратно по зап
утанным дорожкам переулков, стараясь держаться в тени домов и сливаясь с
о стенами, когда навстречу попадались редкие прохожие. Не из страха пере
д ними Ц из осторожности. Он несколько раз упирался в улицы, заполненные
двуногими и их черепахами, пусть не такие широкие как самая первая, но от э
того не менее непреодолимые. Вскоре он понял, что мечется на небольшой, чу
ть больше зоопарка, территории Ц она уже казалась ему маленькой! Ц и что
бы вырваться, ему надо форсировать реку. Он двинулся на холод и залег у сте
ны дома в конце переулка, чуть поодаль от улицы. Он пролежал неподвижно ок
оло четырех часов, наблюдая, как опадает толпа, как гаснут глаза домов, как
черепах становится меньше и они убыстряют бег, чтобы не опоздать в свои н
оры, как увядают неживые цветы и затихает неестественный шум. Луна уже пе
ревалила вершину и начала скатываться в утро, когда Волк несколькими пры
жками пересек улицу и потрусил дальше по очередному переулку. В эту ночь
он еще не раз, смелея, пересекал улицы, горящие глаза черепах вдали уже не
так тревожили его и он учился соразмерять их бег со своим, пересекая их пу
ть. Но однажды чуть не ошибся. Черепаха, отчаянно крича и поймав его в огон
ь своих глаз, от чего он сразу стал огромным, хотя хотел сжаться в непримет
ный комок, заскрежетала всеми лапами по гладкой твердой земле, оставляя
за собой кровавый след стершихся подошв, опустила морду почти к самой зе
мле и, замедляясь, боком понеслась к краю улицы, ударившись правой лапой о
невысокий камень, который за мгновение до этого Волк, не заметив, переско
чил, жалобно взвизгнула и затихла. Из черепахи выскочило трое двуногих, т
от, который сидел слева спереди, обежав колесницу, склонился над ее разби
той лапой и помятым панцирем, а двое других начали, потрясая кулаками, кри
чать что-то вслед Волку, обидное и угрожающее. А Волк, преодолевший первый
испуг, бежал и смеялся: «Двуногие не только жестокие и хитрые, как говорил
отец, но еще и глупые! Развели себе этих черепах, от которых и духа живого н
е идет, и катаются. А зачем она нужна, если маленький камешек перескочить н
е может! Даже их детеныши умнее, они ближе к природе, потом их портят, они в з
оопарке на лошадях, пони, а то и на слоне катаются, ведь сколько ждут, чтобы
маленький кружок прокатиться, понимают. И куда все девается?! А как она зап
ищала! Лапку ушибла! Да потряси, оближи и Ц вперед. Всех дел-то!»
Рассвело. Город затих грудой камней. Невидимое пока солнце искрилось на
высоких стеклянных башенках. Легкий ветер с заката выдул туман и принес
с собой какие-то новые, чуть уловимые, но сладостные запахи. И в какой-то мо
мент единственным звуком, который слышал Волк, было чириканье воробьев,
слетевшихся на потерянную кем-то вечером булку.
Ц Странные они создания, двуногие, Ц размышлял Волк, продолжая свой уст
ремленный бег, Ц ведь как сейчас хорошо вокруг, даже здесь хорошо! А они с
пят в своих логовищах, заткнув все щели. Ну и пусть спят! Мне же лучше.
Но город просыпался. Волк ловил в прозрачных панцирях первых пролетавши
х черепах удивленные взгляды двуногих, ему стало казаться, что и все дома
вокруг внимательно следят за ним своими многочисленными глазами и он ре
шил, что лучше где-нибудь отлежаться и продолжить путь вечером, когда все
станет серым.
Ему повезло. Он недолго высматривал место, которое, находясь в сердцевин
е муравейника, тем не менее было бы отгорожено от него. Вскоре он наткнулс
я на скопище черных и серых огромных блоков, похожих чем-то на глаз мухи и
ли стрекозы, они состояли из таких же мелких ячеечек со слегка видными пе
регородками, и все ячейки влажно и чисто светились, впитывая солнечный с
вет и выбрасывая его наружу своими зеркальными плоскостями. Только разм
ер ячеек был в половину его прыжка, а дорожки, аккуратно огибающие блоки, б
ыли длиной в пять или больше кругов. Между блоками проходили улицы, было н
есколько площадок, засаженных под линейку подстриженными кустами, но со
вершенно негодными для двуногих, так как там не было излюбленных ими сед
алищ, на которые они немедленно водружались, едва попав в подобие леса, бы
ли и небольшие озерца, слишком правильной формы, чтобы быть естественным
и, с бьющими посреди них струями воды, как будто смотрители поливали трав
у, но брызги падали в озерца, вспенивая их гладь, и тоже казались совершенн
о бессмысленными.
Улицы были пусты и только по прошествии нескольких часов, когда Волк пос
ле долгих поисков облюбовал себе место среди купы кустов и погрузился в
дневную лежку, на улицах и дорожках появились первые двуногие, кобели с п
лоскими темными ящиками в руках и суки с маленькими сумками и голыми лап
ами, потом большие черепахи, из которых под надзором других двуногих, оде
тых в нечто, отдаленно напоминающее форму смотрителей в зоопарке, появля
лись третьи, они были хозяевами всех этих кобелей и сук, это было видно и п
о тому, как сгибались, пусть чуть заметно, спины встречавших, и по уверенно
й поступи, и по гордо поднятым головам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66