Он с похвалой отзывался о музеях и картинных галереях, о прекрасном метро и о том подъеме, с которым советские люди взялись за преодоление тяжелых последствий войны.
Несколько месяцев спустя, жарким июльским днем, я в одних спортивных брюках стоял у своего самодельного верстака за домом и мастерил деревянный чемодан. Вдруг ко мне подошел советский сержант.
– Побыстрее к начальнику лагеря! – крикнул он, улыбаясь во все лицо.
– Я должен сначала одеться, ведь я не могу явиться к коменданту в таком виде.
– Но поскорее, товарищ полковник! Через несколько минут я стоял перед начальником лагеря.
– Здравствуйте, товарищ полковник, – встретил он меня. – Мне поручено сообщить вам, что вы сегодня же покинете наш лагерь. Спокойно уложите вещи и попрощайтесь со своими товарищами. В 18 часов кухня выдаст вам ужин, а в 19 часов приходите сюда.
– Можете ли вы сказать мне, куда я поеду? Начальник лагеря улыбнулся:
– Этого я не могу вам сказать, но вы поедете в западном направлении. Желаю вам в будущем всего хорошего. Счастливого пути!
Так быстро я еще никогда не пересекал лагеря. По дороге мне встретился генерал Вульц.
– Я уезжаю! – крикнул я ему.
– Куда? – спросил он.
– На запад. Больше я ничего не знаю. В 19 часов отъезд в Иваново.
Известие о моем отъезде быстро распространилось по всему лагерю. Даже генералы, которые обычно избегали нашего дома, проявили любопытство. Я быстро уложил свои вещи. Следовало попрощаться с товарищами, с которыми меня связывала крепкая дружба. Это было нелегко, но мы были уверены, что во всяком случае встретимся в Германии и там продолжим начатое здесь дело.
В Иванове, куда я прибыл в сопровождении одного майора и переводчика Лебедева, мы сели в ночной поезд на Москву. Я долго еще смотрел через окно купе в ночную темноту и думал о Германии, о родине. В Мекленбурге, Бранденбурге, Саксонии-Ангальт, Тюрингии и Саксонии были размещены! части Красной Армии, на западе находились англичане, французы, американцы.
Моя жена проживала в Гессене. Вместе с нашей дочерью она жила в доме родителей в Мюнценберге, близ Бад-Наугейма. Это была американская зона оккупации. Если бы меня теперь спросили: «Куда ты хочешь, где ты будешь работать в будущем?» – я ответил бы без колебаний: «Туда, где вырисовывается новая Германия, там я приложу все свои силы». Но согласятся ли жена и дочь последовать за мной?

Новая встреча с городом на Волге

Поезд прибыл на Казанский вокзал. Мы были в Москве. Меня ожидал советский старший лейтенант. Сердечно попрощавшись со своими сопровождающими, я пошел с ним к автомашине, стоявшей перед вокзалом.
– Куда мы едем?
– Увидите, – ответил, улыбнувшись, старший лейтенант.
Когда столица осталась позади, я понял, что это не была знакомая уже мне дорога в Красногорск. Может быть, в Турмилино? – гадал я, вспоминая рассказы генерала Бушенхагена. Тогда по правую сторону шоссе вскоре должен быть аэродром. Действительно, вот и он. Здесь стояли десятки самолетов.
Прямо в лесу мы наткнулись на большой поселок. В тени деревьев и среди садов маленькие и большие деревянные дома в один или два этажа, имелись также каменные постройки – это был так называемый дачный поселок. Обычно дачи бывают заселены только летом. За высоким дощатым забором была наша цель – привлекательный загородный дом с застекленной верандой и террасой, выходящей в сад.
В то время как меня приветствовал советский майор, из-за угла появился мой друг Арно фон Ленски. От него я узнал, что здесь ждали прибытия Паулюса, Мюллера и профессора д-ра Шрейбера, которых пока еще не было. Арно фон Ленски рассказал мне далее, что вместе с ним мне предстоит совершить длительное путешествие на юг – на Волгу.
– Что мы там будем делать? Население не очень обрадуется приезду офицеров 6-й армии.
Ленски вынул книгу под названием «Сталинградская битва».
– Это сценарий советского автора Вирты. Режиссер хочет, чтобы немецкая сторона в фильме была изображена в правильном, неискаженном виде. Я уже просмотрел его. Завтра мы займемся этим вместе. В Сталинграде мы будем присутствовать при съемках на открытом воздухе. Потом съемки будут производиться в Москве, в помещении Мосфильма.
– Это интересно. Когда же это начнется? – спросил я.
– Самое позднее через неделю.
Через несколько дней мы сидели в скором поезде на Сталинград. Мы приближались к цели нашего путешествия. Слева и справа от железнодорожной линии простиралось бывшее поле битвы. Еще не все развалины удалось убрать. Горы железа и стали, разбитые машины, сгоревшие танки, орудия с разорванными стволами напоминали об ожесточенных боях. В Гумраке стояло много новых домов, аэродром снова работал. Большой город еще кровоточил тысячью ран. Но повсюду пробивалась новая жизнь.
Ужасные воспоминания вновь ожили во мне. Я представил себе десятки тысяч раненых, больных и умирающих от голода солдат 6-й немецкой армии, штабели застывших на морозе трупов, которые не хотела принимать замерзшая, как железо, земля. Я вспомнил ужасные дни и ночи между надеждой и уничтожением, последние часы трагического финала. Но не только это угнетало меня. Совершенно иначе, чем пять лет назад, я ощутил огромную вину, которую мы, немцы, взяли на себя, начав войну и вторгшись в Советскую страну, убивая и уничтожая. Увидев заново возникающий из развалин город на Волге, я вновь дал торжественный обет приложить все силы к тому, чтобы между немецким и советским народами царила вечная дружба.
В последующие дни мы иногда имели возможность осматривать город и ближайшие окрестности. На больших заводах в северной части города, особенно на тракторном заводе, производство уже опять шло полным ходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164