– Тебе-то что?
– Ты меня отвлекаешь.
– Не выдумывай. От чего тебе отвлекаться? Ничего же не происходит.
– Вот от ничего и отвлекаешь. Я мог бы, например, подумать о чем-нибудь приятном или полезном, а ты там топаешь без передышки, не даешь мне сосредоточиться.
– А, ну тебя, – безнадежно махнул рукой Ле-винский и направился к выходу из рубки. Но на самом пороге он оглянулся – и замер. – Саня… – прошептал он.
Но Ирвин уже и без него прекрасно видел, что один из дополнительных мониторов потемнел.
– Чего это он?
Ирвин потянулся к ручкам настройки, но в это мгновение и все остальные экраны затянула непроницаемая мгла.
– Не трогай! – пискнул Кейт, хотя Ирвин и сам застыл с протянутой к клавиатуре рукой.
Потом, спохватившись, Александр вызвал командира. Корин вихрем промчался по коридору от своей каюты и, чуть не сбив по-прежнему торчавшего у порога Левинского, ворвался в рубку:
– Что?..
– Опять… – негромко ответил Ирвин.
– Ага! – торжествующе вскрикнул командир. – Наверное, учуяли, что предыдущая передача была недостаточно яркой.
– А как же, учуяли, непременно, – пробормотал Ирвин, включая дублирующую запись и прямую передачу на Землю и берясь наконец за настройку. Но,само собой, ничего настроить ему не удалось. Экраны по-прежнему оставались темными.
– На этот раз гораздо четче, – язвительно бросил Левинский, сдвигаясь наконец с места и подходя к пульту. – Просто как студийная постановка.
Корин озадаченно потер нос и посмотрел на Ирвина. Тот лишь пожал плечами. Сказать ему пока что было нечего.
Разведчики долго ждали, напряженно вглядываясь в темноту, но на экранах по-прежнему ничего не происходило. Тьма оставалась тьмой. Так прошло почти полтора часа.
И вдруг…
Когда все трое землян, сидевшие в рубке, уже перестали надеяться увидеть на этот раз хоть что-то, все экраны одновременно взорвались светом.
На каждом из них вспыхнула далекая неведомая звезда.
Потом она сдвинулась вправо и вверх, и разведчики увидели инспектора Ольшеса, лежавшего, как им показалось, без чувств в какой-то комнате. И снова все исчезло.
На экраны вернулось нормальное изображение.
– Что это с Данилой? – задумчиво произнес командир.
– Это он с ними общается – уверенно ответил Ирвин.
– Ну-ну… – пробормотал командир и попытался вызвать инспектора по личной связи. Инспектор, само собой, не откликнулся.
– Может, слетаем туда? – предложил Ленинский. – Может, ему там чего надо, а?
– Если ему чего понадобится – сам скажет, – Х назидательным тоном ответил Корин. – А нам в инспекторские дела нос совать не полагается. Пора бы уже и запомнить.
– Да я разве что… – Но тут Левинского осенила новая идея. – Да ведь если он без сознания, как он может сказать? Ну, вот я бы и слетал, проверил, а? Девочки-то уже нет рядом, кто за ним присмотрит?
Корин, рассеянно глянув на молодого техника, сообщил:
– Как вернемся – подам рапорт. С предложением открыть в Разведкорпусе новое подразделение. Отряд сиделок при инспекторах-особистах. И чтоб тебя там сержантом назначили.
– Ну ты уж совсем, – рассердился Левинский. – А вдруг он в коме?
– Ага, в коме, – согласился Ирвин. – Это его дарейты довели. Может, ахнем по ним из цикло-бласта, чтоб не безобразничали?
Левинский, разобидевшись всерьез, ушел из рубки. И потому не услышал прозвучавшего через несколько минут вызова инспектора Ольшеса.
Глава 7
…Спасенные шаманом кочевников икринки медленно росли, охраняемые короткопалым Куксом. А потом из них выбрались крохотные дарейты. Им приходилось нелегко, потому что это море было совсем другим, чем то, в котором жили их предки, в котором появились на свет икринки. Многие погибли при штормах, многих съели хищные рыбы, кто-то не выдержал новой пищи, состава воды, другого воздуха… да и звезда здесь была другая, и чего-то в ее лучах не хватало дарейтам… но кое-кто все же дожил до такого возраста, когда уже никто и ничто не могло им угрожать.
Но когда дарейты достаточно подросли, чтобы выйти, как их предки, на сушу, и построить дома, они обнаружили, что рядом с ними живут другие разумные существа и эти существа обладают неким странным свойством… Но поначалу дарейты и не думали, что особенности разумных двуногих могут оказаться опасными, что из-за их необычных свойств со временем, через много поколений, могут возникнуть слишком сложные и запутанные проблемы.
Но именно так оно и вышло. И проблема отношения моря и суши со временем становилась все сложнее и сложнее.
А началось это так…
Один из дарейтов внезапно почувствовал, как в его мозг проникает чья-то мысль – не только без позволения, но и вообще не понимая этого… Чье-то сознание случайно, блуждая без какой-либо цели, заглянуло в мозг дарейта… и ужасно при этом удивилось. Оно ничего подобного не ожидало и не желало.
А дарейт оказался не в силах закрыться от него.
Вот так и началось невольное общение жителей моря с коренными обитателями этой планеты.
Дарейты ничего не могли изменить. Они не могли сами, по собственному желанию, отказаться говорить с жителями суши. Просто потому, что сила мысли некоторых разумных двуногих была такова, что они с легкостью проникали в сознание дарейтов, не стремясь к этому, не понимая, не осознавая… наоборот, им казалось, что это дарейты зовут их, хотят говорить с ними…
Но дарейты совсем этого не хотели. Ведь жители суши, навязывая им свои непонятные мысли и требуя исполнения своих нелепых желаний, мешали нормальной жизни дарейтов, мешали правильному росту новых поколений… а на этой новой планете и без вмешательства чужого сознания новые поколения появлялись реже, чем на родине, и они были так слабы и малочисленны… И они не могли строить дома на берегах, потому что воздух здесь был слишком другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90