женщин, созданных для государственной
работы, а может быть, этой работою и вылепленных: вы вступаете в каби-
нет, и перед вами блондинка лет между 40 и 50, стройная, с правильными
чертами лица, чуть постаревшая физкультурница с плаката, сменившая ку-
пальник на строгий темный костюм, заколовшая волосы на затылке, со
взглядом прямым и ясным - воплощенный идеал эпохи.
Они такими рождаются? Становятся? Судьба выбирает их или они -
судьбу?
К моменту, когда Екатерине Дмитриевне выпал ее жребий и она должна
была сказать "да" или "нет" и сказала "да", она уже была женой Льва
Яковлевича.
И здесь начинается наша история - повесть о любви и жертве.
2
Они встретились лет тридцать назад - да, уж почти тридцать - в под-
московном городке, в цехе текстильной фабрики, где Екатерина Дмитриев-
на, тогда еще Катя, трудилась в должности поммастера, так это называ-
лось, а Лев Яковлевич, Лева, брал у нее интервью. Лева работал тогда
вне штата в комсомольской газете, они с фотографом приехали делать
"окно", то есть фотоснимок в рамочке с текстом строк на сорок, и кра-
сивая физкультурница, она же поммастера, трудовой маяк, студентка-за-
очница и все прочее, оказалась образцовой моделью, лучше не придума-
ешь. "Окно" имело успех, Леву похвалили на летучке, она стала получать
письма, как водится; ее заметили, - и не с этого ли началось то, что
последовало потом... А в тот день в прядильном цехе, расставаясь, Лева
ясно дал понять, что она ему понравилась, он в этих случаях не терял-
ся: "Где и когда?" - "У меня уже есть парень", - без обиняков отвечала
Катя. Но Лева был не из тех, кого это могло смутить. На другой же день
он ей дозвонился, на третий сводил ее в ресторан, в кармане звякали
ключи от квартиры приятеля - дело было летом. Потом они оба говорили,
что влюбились друг в друга с первого взгляда - так оно, вероятно, и
было...
Все, что происходило дальше, было следствием любви, сколь ни гром-
ко, но это так. Как все молодые люди его круга, Лева, конечно же, не
торопился с законным браком и некоторое время, как водится, поманежил
Катю. Женился же он потому лишь, что не мог, оказывается, жить с ней в
разлуке, от встречи до встречи. Полюн бил - и женился. И привез Катю в
родительский дом, где она в конце концов понравилась. Потому что люби-
ла его. Вот такая история, такое начало.
До Кати у Льва, как она его называла, была еще одна жена, Лена, но
прожили недолго, год или полтора, и расстались потому, что Лена и осо-
бенно ее родители требовали от Левы стандартной жизни. Папа Лены даже
устраивал его на приличную работу в одну редакцию. Лева там не ужился.
От этого брака остался "Москвич" старой модели, на котором Лева ка-
тался до тех пор, пока не обзавелся, уже с помощью Кати, новой машиной
- он был автомобилист.
У Кати от прошлой жизни осталась дочь Света. Она росла у бабушки в
Балашихе. Отцом Светы был дагестанец, солдат; близ текстильного посел-
ка стояла воинская часть - ни о чем больше Лев Яковлевич не расспраши-
вал.
Новая жена на удивленье легко, с полуоборота, как говорил Лев, вош-
ла в компанию его друзей, через день-другой была со всеми на "ты". Фи-
зики и лирики, бородатые гитаристы и альпинисты середины шестидесятых,
те, кому в скором будущем предстояло стать знаменитыми, отвалить за
бугор или спиться, как повезет, в то время собирались чуть не каждый
вечер, один приводил другого, пели, пили и братались, и Левина кварти-
ра в отсутствие родителей была одной из тех, куда могли нагрянуть в
любое время суток, с бутылками в оттопыренных карманах, и молодая хо-
зяйка, новая Левина жена, всегда оказывалась на высоте.
Тогда она еще не знала слова "однозначно", а глагол "ездят" произ-
носила по-своему: "ездиют" - и кое-что еще в таком роде. Гостей это не
шокировало. Лев наедине давал ей уроки родного языка. "Буду твоим Пиг-
малионом", - говорил он смеясь и объясняя заодно, кто такой Пигмалион.
Вытравить это "ездиют" ему до конца так и не удалось, и, забегая
вперед, скажем, что простонародные речения, этот ее "текстиль", как
говорил Лева, сыграли свою роль в дальнейшем восхождении Екатерины
Дмитриевны, замечательно сочетаясь с элегантным костюмом, ниткой жем-
чуга на шее и запахом французских духов...
Была одна слабость, которую знала за собой Екатерина Дмитриевна: ей
совсем нельзя было пить - ни грамма. Непонятно, по какой причине, но
пьянела она от одной рюмки, да как пьянела! В этом состоянии Лев видел
ее лишь несколько раз за все годы, и эти "разы" были кошмаром для обо-
их. Наутро Катя просыпалась виноватой, пришибленной, решительно ничего
не помня. "Ты дралась", - говорил ей Лев. Или - того хуже: "Ты лезла к
мужикам, я тебя оттаскивал..." Вступив в должность, Екатерина Дмитри-
евна категорически отказывалась от всякого питья, и ей это удавалось.
Неожиданная Катина "карьера", поначалу еще скромная, всего лишь
райком, и тем не менее, была встречена в компании Льва с надлежащим
юмором, скорее как повод для шуток. К этому времени компания уже поре-
дела да и изменилась: у друзей появлялись жены. Катя была по-прежнему
на высоте как хозяйка; к остротам в свой адрес (но главным образом в
адрес Левы как номенклатурного мужа) относилась терпимо и даже как бы
поощрительно, отвечая также шуточками, кстати сказать, вполне удачны-
ми. Со временем, однако, юмор этот стал приедаться, а затем и вовсе
сделался неуместным. Катя стремительно росла на работе (это называлось
"расти") и, как случается со многими из нас, начала уже и всерьез от-
носиться к тому, что поначалу было как бы игрою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20