Да, в общем-то, не было, если не считать случаев, когда
Екатерина Дмитриевна могла - имела основание - приревновать своего
благоверного к кому-то из гостей женского пола или, как это случилось
однажды, к молодой врачихе из спецполиклиники, которой больной Лева
слишком уж упоенно вешал лапшу на уши, как выразилась Екатерина после
того, как бедная врачиха удалилась, - и что тут было!
Она оказалась ревнивой!
Вот уж чего был лишен сам Лев. Впрочем, Екатерина и не давала серь-
езных поводов, при том, что была хороша и соблазнительна и окружена
мужчинами. И, представьте, она не хитрила. Ей никто не был нужен, кро-
ме ее Льва. Так она прямо и заявляла, открытым текстом, в те разы,
когда объявлялся некий претендент. Это мог быть, сами понимаете, не
каждый встречный, а только человек ее круга, не иначе, и в обстоятель-
ствах особых, лучше всего - подальше от Москвы, скажем, где-нибудь в
городе Будапеште, в командировке. Как раз в городе Будапеште, в отеле,
во втором часу ночи Екатерина Дмитриевна выталкивала из номера своего
спутника по делегации, перед тем основательно набравшегося на приеме в
посольстве. Сама Екатерина хоть и не пила, по обыкновению, но все же
пригубила бокал шампанского на этот раз. Казалось бы, что могло поме-
шать совершиться греху в эту ночь, но... Екатерина Дмитриевна была и
оставалась верной супругой, о чем напрямик и в грубых выражениях, не
стесняясь, заявила спутнику. Это был человек в больших чинах, и еще не
стар, и, как выяснилось, охотник до приключений, особенно вдали от
отечества. И тем не менее оказался за дверью!
Лев, в свою очередь, также мог бы сказать, что не нуждается ни в
ком, кроме собственной жены, хотя время от времени и отдавал дань тра-
диции, существовавшей в его кругу, и позволял себе так называемые ле-
вые заходы. После таких эпизодов Лев, как человек, склонный к самоана-
лизу, мучился раскаяньем, зарекался и еще больше любил Катю.
Им и впрямь не нужен был никто, включая друзей и близких, от кото-
рых они почему-то быстро уставали, к концу вечера начинали откровенно
томиться, а лучшие часы жизни были те, когда они оставались вдвоем и
ложились, что уж тут говорить. Привычка и время, случается, не притуп-
ляют желания, а даже и обостряют их. Уходит молодость, с нею то, что
было отрадой для глаз, но остается то, что чувствуют кожей. Так и в
природе: слепому дано слышать так, как недоступно зрячему, слабеющее
зрение возмещается обострившимся слухом, осязанием, обонянием, все
пять органов чувств стоят на страже, готовые подкрепить друг друга...
Среди ночи Лев заводил разговоры, она слушала полусонная, иногда отве-
чала, а то вдруг оживлялась: начинали смеяться. Смеяться они умели, и
часто не к месту и по любому поводу - это было ее, Катино, свойство,
перешедшее уже и к нему, как оно и бывает у супругов.
А уж отпуска, их отпуска в августе-сентябре, совместные вояжи и
приключения - тут был сплошной праздник. Конечно, никаких санаториев и
путевок, положенных ей по чину, об этом и разговору не было: садились
в машину и - на юг! В первое же лето он посадил ее за руль, Катя и тут
оказалась способной ученицей: уже к концу отпуска она гоняла почем
зря, а в следующем августе вели машину по очереди.
Если б кто увидел ее сейчас - за рулем, в джинсах, где-нибудь на
заправочной станции между Джанкоем и Симферополем, - не поверил бы
своим глазам. И еще бог весть что подумал бы. Притворяется, не иначе -
либо здесь, либо там... Однажды так и встретили кого-то из сослужив-
цев, и тот поспешил удалиться, а в другой раз другой знакомый что-то
бормотал...
В Балашихе у бабушки росла дочь Света. Имя это ей никак не шло:
чернявая, худенькая, похожая, надо понимать, на отца-кавказца - уж
скорее какая-нибудь Фатьма или в крайнем случае Нина, но никак не
Светлана. Во всем остальном Света была в мать, или скорее в бабушку:
старательная, неприхотливая. Исправно училась, исправно навещала мать
по выходным и уж непременно в праздники, не забывая отдельно поздра-
вить и открыткой. С отчимом, если можно так назвать Льва Яковлевича,
Света держалась корректно. Как относилась к нему? Скорее всего, никак.
Уже девицей, в восьмом или девятом классе, Света стала чаще наезжать к
ним в Москву, иногда ей нужны были деньги на какую-нибудь покупку - в
пределах вполне скромных, не более того, что имелось у подруг: сапоги,
джинсы, однажды - магнитофон. Екатерина Дмитриевна и Лев Яковлевич,
можно сказать, не знали с ней хлопот.
Иногда возникало: а не взять ли ее к нам, все-таки Москва, вот
окончит школу, поступит в институт, не ездить же электричкой из Бала-
шихи. Тему эту начинал Лев, понятное дело, для приличия, но разговор
повисал в воздухе. Школу Света окончила, в институт поступила, оказа-
лось, что и ездить не так сложно: из Балашихи пустили автобус до мет-
ро...
Своих детей они так и не завели.
Была еще одна тема, не то чтобы запретная, но все же достаточно бо-
лезненная или, скажем так, настолько деликатная, чтобы ее всуе не ка-
саться: Левина книга - цель и венец всей его, а теперь уж и их общей
жизни. Временами Лев все же рабон тал - писал, нельзя сказать, что он
так и пролежал все годы на диване. Писал - хотя и лежа, но и великий
наш Пушкин тоже, как известно, любил сочинять в горизонтальном положе-
нии. Катя, надо отдать ей должное, с пониманьем и даже трепетом отно-
силась к творческому труду, понимая всю его исключительную особен-
ность. Это осталось у нее на всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20