Саркэ, в частности, уже, вероятно, мог бы вести связку на трудном скальном маршруте.
После ухода шерпов мы быстро набираем высоту. Впечатление такое, как будто мы на самолете. Ребро, по которому мы поднимаемся, проектируется прямо перед нами, и крутизна кажется небольшой. С обеих сторон спадают висячие ледники. Облака, как всегда, точно приходят на свидание с нами, и окружающие вершины исчезают в тумане.
Ребро становится все уже, напоминая милые сердцу иглы Шамони, к которым устремлены сейчас наши мысли. Скалы прочные, и, если бы не высота и тяжелые рюкзаки, лазание было бы сплошным удовольствием. Становится холоднее, начинает падать снег. Мы уже наверняка выше 5500 метров. Высматриваю впереди место для лагеря, но ничего не видно, кроме редких жалких площадок. Погода становится угрожающей. Надо принимать решение, тем более что Шац и Террай ввиду позднего времени хотят спускаться. Повиснув на руках, болтая ногами над пропастью, мы траверсируем узкий как нож скальный гребешок. Под нами бездна. Я не помню, чтобы мне встречалась в Альпах подобная крутизна. Редкие скалы, затерявшиеся на снежном склоне, покрыты льдом. Не могу представить себе, как на такой крутизне может держаться снег. Во всяком случае, понятно, почему здесь так часты лавины.
После этого сложного траверса выхожу на маленькую площадку, забитую снегом. Погода испортилась всерьез, и раздумывать не приходится. Здесь будет установлена палатка. Через минуту мы уже сбрасываем снег по обе стороны ребра, вызывая мощные лавины. За ними следует несколько обледенелых камней. И все же после такой работы мы едва можем усесться вдвоем на крошечной площадке! Как быть? Пытаемся при помощи ледоруба выворотить вмерзшие в лед глыбы. Каждый попеременно то ритмично бьет ледорубом, то пользуется им как рычагом. Лионель Террай хватает мой ледоруб и колотит им с такой яростью, что кажется, камень сейчас расколется. Увы, поддается не скала, а ледоруб. Клюв его буквально согнут вдвое. К счастью, Лионель ухитряется его выправить. В конце концов удается создать какое-то подобие площадки. Есть надежда установить палатку. Шац и Террай могут уходить. Не теряя времени они начинают спуск. Не могу отделаться от тревоги за них: лазание на такой высоте, когда вокруг свежевыпавший снег, чрезвычайно опасно.
Мы остаемся с Ребюффа одни. Насколько позволяет дыхание, продолжаем благоустраивать наш бивак. Вывернув здоровенную глыбу, устанавливаем ее на краю площадки, с тем чтобы искусственно увеличить полезную площадь. Засыпав неровности снегом и утрамбовав его, выравниваем площадку и начинаем наконец расставлять палатку. Передняя растяжка привязывается к забитым в скалу крючьям. Задняя держится на ледорубах, воткнутых в снег по самую голову. Боковые растяжки прикрепляются к камням. Аккуратный Ребюффа выстраивает на краю стенку для защиты от ветра. Осторожности ради он забивает надежный крюк для страховки. Ночь мы проведем привязанными к этому крюку.
Снег идет непрерывно, холод становится невыносимым, и мы с удовольствием заползаем в палатку, в которой пытаемся навести порядок. Вряд ли найдется другой столь «воздушный» и с таким трудом отвоеванный у гор бивак. Горячий чай несколько приподнимает наше настроение. Есть не хочется, но чувство долга заставляет нас глотать аскорбиновую кислоту и витамин В 2, предписанные врачом. Под завывания ветра в трепещущей палатке мы постепенно погружаемся в тяжелую дремоту.
На рассвете погода мрачная, падает редкий снежок. Толстый слой сыпучего снега на скалах отбивает всякую охоту к дальнейшему подъему. Решаем подождать до изменения погоды. Если она не улучшится, в середине дня начнем спуск, оставив на месте все снаряжение, необходимое для возобновления штурма. Как раз над лагерем начинается самый трудный участок. Это скала с небольшой трещиной в верхней части. Как добраться до этой трещины – непонятно: все покрыто снегом. Ребюффа считает, что всякая попытка обречена на неудачу, и даже предлагает немедленно спускаться. Однако я предпочитаю исчерпать до конца все возможности, чтобы в будущем не терзаться угрызениями совести. Если погода улучшится, снег стает и можно будет как-то продолжать подъем.
– Я говорил, что они здесь!
– Смотри, вот ледорубы! Ляшеналь и Террай появляются на гребешке.
– Привет!
– Чудеса! Что вы тут делаете?
– Эти господа прохлаждаются!
– Вы что, не видели разве, какой снег?
– Видели, видели, лучше тебя видели! Мы лезем уже с рассвета, чтобы добраться сюда.
– Подагрики! – в бешенстве орет Ляшеналь.
– Идти дальше просто безумие, – говорит Ребюффа, – у меня нет никакого желания здесь угробиться!
– Сейчас увидишь, угробимся мы или нет, – с презрением бросает Ляшеналь. И немедля кидается в атаку.
Он начинает с траверса влево, по весьма ненадежному снегу, прилипшему к крутой плите. Продвигаясь, он утаптывает его, увеличивая сцепление со скалой. В конце плиты уходит вверх небольшая трещина, по которой Ляшеналь влезает еще метра на три. Все зацепки залиты льдом. Взглянув на Террая, убеждаюсь, что он надежно страхует товарища. Теперь Ляшеналь подошел к громадному внутреннему углу. В глубине его он отыскивает под снегом трещину, которую пытается использовать. Ноги соскальзывают, и он чудом удерживается на руках. Спустившись на метр, он забивает крюк. Этот крюк входит лишь на несколько сантиметров, шатается и не внушает мне никакого доверия, но Ляшеналь становится на него без колебаний. Как быть дальше? Он втыкает в расщелину ледоруб и резко раскачивает его, проверяя, как он держится: ледоруб качается, но в конце концов его удается как-то заклинить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93