12).
Это нам понятно – но чего же от нас требуют! Если вдуматься, то возникает такое чувство, точно под вопрос ставится вся безопасность собственного, в себе самом покоящегося существования. Мыслимо ли это? Как смогу я существовать, если буду поступать так, а другие не будут? Вот если бы все были такими, если бы вся жизнь была так устроена – но о таком «если бы» Иисус ничего не упоминает. Он просто требует поступать так. Такая жизненная направленность может исходить только из великой веры. Нужно быть убежденным в том, что если поступать так, что-то будет изменено Богом, создастся новый мир, и человек станет служить этому божественному деланию. Творчество – вот что здесь требуется.
Если человек так поступает, то он не только становится добрым по сути своей и добрым перед Богом, но и божественно-доброе обретает в нем мощь. Господь говорит: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного» (Мф 5.13-16). Божественно-доброе воплощается в человеке, отдавшемся ему, и из него излучается. Воля, становящаяся доброй, внутренняя жизнь, становящаяся святой, представляет собой силу. Эта сила тревожит других, пробуждает, ободряет. На примере такого человека становится ясно, Кто есть Бог и чего хочет Его святая воля. На его примере другие постигают, что и они в своих сердцах призываются Богом, и осознают силу, которая и им дана.
Но не опасно ли с исполнением воли Божией связывать ту мысль, что оно должно действовать как «соль земли», как «город на горе», как «свет мира»?
Недаром за этими словами следует предупреждение: «Не давайте святыни псам, и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф 7.6). «Святыня» – это мясо с жертвенника. То, что остается от него после совершения священнодействия, нельзя давать собакам. И если кто обладает «жемчугом», то пусть он остерегается бросать его свиньям – тем полудиким стадам, с которыми мы встречаемся, например, в эпизоде переселения бесов в одно из них, – чтобы они не приняли его за корм и, разочаровавшись, не растоптали бы его и не накинулись в бешенстве на того, кто его бросил им. Эти образы предостерегают от бездумного вынесения «на люди» тайны святой жизни. Ее нужно оберегать, чтобы ее не бесчестили. Не следует дразнить земные чувства, чтобы они не становились бешеными, как обманутые голодные животные. Это – наставление о том, что надо вести себя умно, так как люди такие, какие они есть, а Господь – не идеалист.
Обратимся к еще более глубокой мысли: «Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного» (Мф 6.1). И еще: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф 5.20). Эта более совершенная праведность должна быть прежде всего бескорыстной. Поэтому Господь предостерегает от проникающих до самых глубин человеческого существа тщеславия, самодовольства и своекорыстия, поясняя это предупреждение в деталях.
«Когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6.2). Дающий должен давать так, чтобы никто другой этого не видел. Если он дает для того, чтобы его видели и уважали, то – говорит Иисус – он уже получает награду свою. Дело тогда совершается перед людьми не для того, чтобы из него воссиял Бог, а для того, чтобы восхищались достоинствами этого человека... Недостаточно даже и того, чтобы никто другой этого не видел: левая рука не должна знать, что делает правая! Даже перед самим собой человек не должен выставлять напоказ то, что он делает. Он не должен услаждать себя этим и упиваться своим совершенством. Он должен отослать прочь зрителя, сидящего в нем самом и просто оставить содеянным дело, которое видел и о котором знал один Бог. Таким образом, речь здесь идет о сокровеннейшей стыдливости добра, о том тончайшем, что одно только и придает поступку чистоту, из которой может воссиять Бог.
И опять: «Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры: ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6.16-18). Сначала повторяется та же мысль: свое покаяние – которое в данном случае и есть добро – ты должен совершать не перед людьми, с тем, чтобы они сострадали, поражались и считали тебя святым, но в тишине, когда об этом знает один Бог... А затем выявляется то предельное, что несводимо ни к какой заповеди, но что только и придает подлинную ценность всякому деланию: когда постишься – иначе говоря, когда ради искупления своих грехов налагаешь на себя нечто тяжелое, – помажь голову твою и умой лицо твое! Делай это как нечто само собой разумеющееся, не носись со своим подвигом. Придай даже трудным своим деяниям вид праздничности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36