ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Этот принцип гласит: «Сущности не следует умножать без необходимости». Хотя он и не говорил этого, но он утверждал нечто очень близкое, а именно: «Бессмысленно делать из большего то, что может быть сделано из меньшего». Это означает, что если в какой-либо науке все может быть истолковано без полагания той или иной гипотетической сущности, то нет оснований для такого полагания. Я на собственном опыте убедился, что этот принцип чрезвычайно плодотворен для логического анализа.
12. Бог
Если все должно иметь причину, Бог тоже должен иметь причину. Если может существовать что-нибудь без причины, это может быть в равной степени как мир, так и Бог, так что в этом аргументе не может быть никакой вескости. Он того же рода, что и мнение индийца, будто мир покоится на слоне, а слон покоится на черепахе.
Когда спросили: «А как насчет черепахи?», индиец сказал: «Давайте переменим тему». Аргумент, о котором идет речь, на самом деле не лучше.
Существуют, вообще говоря, две функции, которые христианский Бог должен выполнять. Он должен быть Провидением и Творцом. Лейбниц присоединил первую функцию ко второй, хотя и часто отрицал, что сделал это.
Почему Бог издал именно эти, а не другие законы природы? Если мы скажем, что он сделал это просто по своей доброй воле и без какого-либо основания, мы обнаружим, что существует нечто, не подчиняющееся законам, и тогда цепь естественного порядка прервется.
Если скажем, как это делает большинство ортодоксальных теологов, что при издании каждого из законов Бог имел основание дать именно этот, а не другой закон (основанием, конечно, было создать наилучший универсуум, хотя нам не пришло бы это в голову, глядя на него), – то есть если было основание для законов, данных Богом, тогда Бог сам подчиняется закону, и поэтому нет никакого смысла вводить Бога в качестве посредника. [Позвольте комментарий – А.Б. А как насчет «добровольного подчинения (своим же) законам»? Между прочим это именно то, за нарушение чего были изгнаны из рая люди…] Когда мы смотрим на этот аргумент промысла, больше всего удивляет, как люди могут верить, будто бы этот мир, со всем, что в нем есть, со всеми недостатками, должен быть лучшим из всех, которые всемогущество и всезнание способны были произвести за миллионы лет. Я действительно не могу в это поверить.
13. Мысль
Люди боятся мысли больше всего на свете – больше, чем разорения, даже больше, чем смерти. Мысль разрушительна и революционна, губительна и ужасна; она беспощадна к привилегиям, установленным институтам и обычаям. Мысль анархична и беззаконна, безразлична к авторитету; она пренебрегает проверенной веками мудростью. Мысль заглядывает в бездну ада, и не боится. Она обнаруживает там человека, ничтожную пылинку, окруженную пучиной безмолвия; но он держится с достоинством, невозмутимо, будто господин вселенной.
Мысль величественна, быстра и свободна. Она – свет мира и важнейший источник красоты человека.
14. Функция мысли
Важной практической функцией «сознания» и «мысли» является то, что они позволяют нам действовать с учетом вещей, удаленных от нас во времени и пространстве, несмотря на то, что в настоящий момент они не воздействуют на наши органы чувств.
15. Мужество
Смелость в бою является не единственной и, возможно, даже не наиболее важной формой мужества. Есть также мужество переносить бедность, мужество переносить насмешки, мужество переносить враждебность толпы. Здесь даже самые храбрые солдаты часто оказываются в жалком положении. И главное – есть смелость спокойно и сдержанно думать перед лицом опасности, сдерживая порыв панического страха или ярости.
16. Зло
Когда понимаешь, что главные из зол происходят из слепой власти материи и являются неизбежным результатом сил, не обладающих сознанием, и потому ни хороших, ни плохих, возмущение становится бессмысленным, как Ксеркс, наказывающий Геллеспонт. Так осознание необходимости освобождает от возмущения. Но оно не может предотвратить чрезмерную поглощенность злом.
Очевидно, что существуют хорошие и существуют плохие вещи, и мы не можем знать, преобладает ли добро.
17. Доброта
С позиции житейской мудрости, враждебные чувства и ограничение взаимопонимания глупы. Их плоды – война, смерть, угнетение и мучения – не только для своих первоначальных жертв, но в конечном счете и для палачей или их потомков. Вместе с тем, если бы мы все могли научиться любить наших ближних, мир вскоре стал бы раем для всех нас.
18. Доверчивость
Одна из главных помех для ума – доверчивость. Ее можно значительно уменьшить, просвещая в отношении преобладающих форм лжи. В наши дни доверчивость является большим злом, чем когда-либо прежде, потому что благодаря распространению образования стало гораздо легче распространять дезинформацию, а благодаря демократии распространение дезинформации стало гораздо более важным инструментом власть имущих, чем в прежние времена.
19. Догматизм
Но чтобы философия могла служить какой-то положительной цели, она не должна учить одному скептицизму, ибо если догматики приносят вред, то скептики бесполезны.
Догматизм и скептицизм – философии в каком-то смысле абсолютные: одна уверена в знании, другая – в незнании.
Уверенность – это именно то, что должна рассеивать философия, будь то уверенность в знании или в незнании.
20. Знание (knowing)
Такой объективный способ рассмотрения знания, по моему мнению, гораздо более плодотворен, чем способ, уже ставший привычным в философии. Я имею в виду, что если мы хотим дать определение «знания», нам следует определить его как способ реагирования на окружающий мир, а не путем привлечения чего-то («состояния разума»), наблюдаемого только обладателем знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
12. Бог
Если все должно иметь причину, Бог тоже должен иметь причину. Если может существовать что-нибудь без причины, это может быть в равной степени как мир, так и Бог, так что в этом аргументе не может быть никакой вескости. Он того же рода, что и мнение индийца, будто мир покоится на слоне, а слон покоится на черепахе.
Когда спросили: «А как насчет черепахи?», индиец сказал: «Давайте переменим тему». Аргумент, о котором идет речь, на самом деле не лучше.
Существуют, вообще говоря, две функции, которые христианский Бог должен выполнять. Он должен быть Провидением и Творцом. Лейбниц присоединил первую функцию ко второй, хотя и часто отрицал, что сделал это.
Почему Бог издал именно эти, а не другие законы природы? Если мы скажем, что он сделал это просто по своей доброй воле и без какого-либо основания, мы обнаружим, что существует нечто, не подчиняющееся законам, и тогда цепь естественного порядка прервется.
Если скажем, как это делает большинство ортодоксальных теологов, что при издании каждого из законов Бог имел основание дать именно этот, а не другой закон (основанием, конечно, было создать наилучший универсуум, хотя нам не пришло бы это в голову, глядя на него), – то есть если было основание для законов, данных Богом, тогда Бог сам подчиняется закону, и поэтому нет никакого смысла вводить Бога в качестве посредника. [Позвольте комментарий – А.Б. А как насчет «добровольного подчинения (своим же) законам»? Между прочим это именно то, за нарушение чего были изгнаны из рая люди…] Когда мы смотрим на этот аргумент промысла, больше всего удивляет, как люди могут верить, будто бы этот мир, со всем, что в нем есть, со всеми недостатками, должен быть лучшим из всех, которые всемогущество и всезнание способны были произвести за миллионы лет. Я действительно не могу в это поверить.
13. Мысль
Люди боятся мысли больше всего на свете – больше, чем разорения, даже больше, чем смерти. Мысль разрушительна и революционна, губительна и ужасна; она беспощадна к привилегиям, установленным институтам и обычаям. Мысль анархична и беззаконна, безразлична к авторитету; она пренебрегает проверенной веками мудростью. Мысль заглядывает в бездну ада, и не боится. Она обнаруживает там человека, ничтожную пылинку, окруженную пучиной безмолвия; но он держится с достоинством, невозмутимо, будто господин вселенной.
Мысль величественна, быстра и свободна. Она – свет мира и важнейший источник красоты человека.
14. Функция мысли
Важной практической функцией «сознания» и «мысли» является то, что они позволяют нам действовать с учетом вещей, удаленных от нас во времени и пространстве, несмотря на то, что в настоящий момент они не воздействуют на наши органы чувств.
15. Мужество
Смелость в бою является не единственной и, возможно, даже не наиболее важной формой мужества. Есть также мужество переносить бедность, мужество переносить насмешки, мужество переносить враждебность толпы. Здесь даже самые храбрые солдаты часто оказываются в жалком положении. И главное – есть смелость спокойно и сдержанно думать перед лицом опасности, сдерживая порыв панического страха или ярости.
16. Зло
Когда понимаешь, что главные из зол происходят из слепой власти материи и являются неизбежным результатом сил, не обладающих сознанием, и потому ни хороших, ни плохих, возмущение становится бессмысленным, как Ксеркс, наказывающий Геллеспонт. Так осознание необходимости освобождает от возмущения. Но оно не может предотвратить чрезмерную поглощенность злом.
Очевидно, что существуют хорошие и существуют плохие вещи, и мы не можем знать, преобладает ли добро.
17. Доброта
С позиции житейской мудрости, враждебные чувства и ограничение взаимопонимания глупы. Их плоды – война, смерть, угнетение и мучения – не только для своих первоначальных жертв, но в конечном счете и для палачей или их потомков. Вместе с тем, если бы мы все могли научиться любить наших ближних, мир вскоре стал бы раем для всех нас.
18. Доверчивость
Одна из главных помех для ума – доверчивость. Ее можно значительно уменьшить, просвещая в отношении преобладающих форм лжи. В наши дни доверчивость является большим злом, чем когда-либо прежде, потому что благодаря распространению образования стало гораздо легче распространять дезинформацию, а благодаря демократии распространение дезинформации стало гораздо более важным инструментом власть имущих, чем в прежние времена.
19. Догматизм
Но чтобы философия могла служить какой-то положительной цели, она не должна учить одному скептицизму, ибо если догматики приносят вред, то скептики бесполезны.
Догматизм и скептицизм – философии в каком-то смысле абсолютные: одна уверена в знании, другая – в незнании.
Уверенность – это именно то, что должна рассеивать философия, будь то уверенность в знании или в незнании.
20. Знание (knowing)
Такой объективный способ рассмотрения знания, по моему мнению, гораздо более плодотворен, чем способ, уже ставший привычным в философии. Я имею в виду, что если мы хотим дать определение «знания», нам следует определить его как способ реагирования на окружающий мир, а не путем привлечения чего-то («состояния разума»), наблюдаемого только обладателем знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22