Он стоял, осанистый, надменно-суровый, и в то время как вокруг него лучились улыбки, не улыбался, а когда скользнул взглядом по толпе, Карлейн заметил в его глазах какую-то исступленность. "Точь-в-точь баптистский проповедник, а то и глашатай Армагеддона", - подумал он и представил, с какой внутренней, затаенной страстностью мистика этот человек перебирает дощечки доктора Шимона.
Оркестр заиграл туш, толпа расступилась - служители выкатили на поляну сверкающий макет самолета метра четыре длиной. Один из военных в услужливо поднесенный ему микрофон поздравил фирму с крупнейшим заказом на бомбардировщик, который будет развивать небывалую скорость, неся арсенал ракет во много раз больше того, что поднимают существующие самолеты. Машина будет приземляться и взлетать в местах, доступных лишь для вертолетов, при необходимости ею сможет управлять пилот-робот, она обладает и многими иными превосходными качествами... Грянули рукоплескания.
Не били в ладоши только Карлейн, Кунеш и Снель - они переглядывались, застыв на месте.
Между тем Бонаро вынул из кармана золоченую табакерку, что-то сделал с ней - раздался треск, из макета стали выскакивать, фыркая и шипя, ракеты, они взмывали в ночное небо и с оглушительными хлопками рассыпали огни, которые медленно опускались и таяли. Публика восторженно бушевала.
Бонаро взмахнул табакеркой - в нее, оказалось, был вмонтирован миниатюрный пульт дистанционного управления - и из кабинки макета выбросило фигурку. Служитель ловко поймал ее, поставил на поднос и с поклоном протянул хозяину. Человеческая фигурка сантиметров тридцать высотой... Карлейн невольно поднял руку, точно заслоняясь.
Представитель пайщиков фирмы провозглашал тост за главу, в чьем лице выдающиеся способности бизнесмена сочетаются с техническим гением, а в ушах Карлейна звучало: "Вот ум их живой для тебя, и да прирастет к твоему, и будет у тебя, как сорок сих голов".
- Сотни... - прошептал он, - сотни голов!
Бонаро взял фигурку с подноса и отвернул ей голову. В тот же миг вскрикнул Снель, рванулся вперед. Карлейн и Кунеш поймали его за локти, стиснули что было сил.
- В чем дело? - хозяин пристально смотрел на Снеля.
Его испитое лицо, неряшливый вид подводили к определенному заключению. Судорожно сглотнув, он пошевелил губами, как человек, который не совсем контролирует свои мысли; в невнятном бормотании можно было разобрать слово "лимон".
- Нет, всего лишь шампанское. - Бонаро извлек из полой фигурки маленькую бутылку. Вокруг разнесся смех.
- Как ваше имя?
Инженер молчал, словно в неком затруднении, голова вздрагивала.
- Его зовут Снель, - ответил за приятеля Кунеш, - коллега выпил немного лишнего...
- Ничего, - покровительственно сказал Бонаро, - в такой вечер все должны выпить. Мы для этого и собрались! - он обводил публику глазами, которые в какой-то миг точно заглянули Карлейну в душу: у того родилось и пропало чувство, будто он и этот старик знают друг друга.
Тот как бы растрогался от внимания многочисленных гостей и, в волнении возвышая голос, произнес с пафосом:
- Наши сердца полны радости! Нас много тут, и много нашей радости! За это не грех выпить и лишнего!
Он опять мягко обратился к Снелю, вероятно, желая предотвратить возможную пьяную выходку, а заодно продемонстрировать доброту и знание сотрудников:
- Простите, друг Снель, что я не сразу вспомнил вас. Вы были в свое время рекомендованы как отменный практик, потому и приглашены к нам работать! Дело идет хорошо, не правда ли?
- У меня дипломы механика, инженера-радиста, конструктора! Но у вас я... у вас...
Бонаро остановил его повелительным жестом.
- Скоро испытания нашего самолета! - он вновь возвысил голос, оглядывая гостей. - В полет его снарядит инженер Снель!
Хозяин перевел взгляд на Кунеша:
- Будете внимательно присматривать за ним, - понизив голос, проговорил многозначительно и недобро, - ответственность - на вас! Вы меня поняли?
Бонаро повернулся к публике:
- Сейчас наш друг Снель оросит шампанским эту игрушку!
Он протянул бутылку инженеру. Тот смотрел в землю набычившись, дрожа, в голове его повторялось: "Высосанный, выжатый лимон..."
- Возьмите, - чуть слышно шепнул ему на ухо Карлейн, - это шанс!..
Снель схватил бутылку и остервенело метнул в нос макета - брызнули осколки, пена. Торжества продолжались.
* * *
Ранней зимой все было готово к испытаниям бомбардировщика. Летное поле представляло собой небольшую котловину в горах, усеянную валунами. Справа к ней сбегал неровный, изморщиненный склон с жухлыми кустиками вереска, что подрагивали на ветру. Выше взгляду представала похожая на исполинский утюг скала: казалось, утюг придавливал наброшенную на возвышение тяжелую, в складках, материю. Склон слева был волнообразен, гора здесь вздымалась над горой, и снизу виделись извивы новой бетонной дороги, которая, возносясь, пропадала из глаз. Лощина постепенно сужалась, и впереди вздыбливался до неба скалистый, усаженный пиками гребень, от которого сходили книзу ломано-угловатые ребра.
В широком конце лощины стояли сборные, малые и большие, постройки, чуть покачивались под напором ветра гибкие радиомачты, были видны работающие радары.
Увядшая трава, после морозной ночи дымчато-сизая от инея, проминалась под ногами с льдисто-звенящим шорохом, от которого становилось знобко, однако Бонаро был не в пальто, а лишь в однобортном сюртуке стального цвета, при сером с перламутровым отливом галстуке. Он направился к подъехавшим военным всегдашней уверенной поступью влиятельного человека; глаза холодно смотрели из-под нахмуренных бровей, и, казалось, если дотронуться до его лица, оно, с его словно затверделыми морщинами, будет крепким на ощупь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12