ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Жалость – самое противное чувство. Оно унижает.
– Вот видишь! А сам упрекаешь меня в нечуткости!
– Не понимаю. – Он и в самом деле не понимал, ему трудно было следить за мыслями Зины. Разговор ничего не прояснял.
– В том-то и дело. Ты многого не понимаешь. – Зина подавила тяжелый вздох. – Ну что ж, надо идти.
Она так и не сказала главного, ради чего, собственно, и пришла. Андрей не спрашивал ее ни о чем. Разве это не проявление бездушия, черствости?
Андрей промолчал. Стиснув виски руками, он сидел недвижимо. Зине даже показалось, что он не расслышал ее последней фразы.
– Пойду я…
Андрей не удерживал, однако ему не хотелось, чтобы она уходила.
– Так, значит, все?
– Что же еще? На днях я уезжаю отсюда. – Это было то главное, что хотела она сказать.
– Куда, если не секрет?
– В Москву. Я не могу больше здесь оставаться.
– А как же… – Андрей не договорил.
Зина поняла вопрос.
– Тебя это, кажется, не интересует. Я ушла… Вернее, решила уйти от него.
Андрей оторвал от висков руки, силясь разглядеть Зинино лицо. Было уже темно, и Андрей ничего не увидел. Ему все время казалось, что хотя они были рядом, но Зина находилась далеко-далеко. Сейчас она словно приблизилась.
– Послушай, скажи наконец, что же произошло? Он знает об этом?
– Зачем ему знать? Я решаю сама.
– Значит, снова обман.
– Обман? Прежде всего не надо обманывать самое себя. Я живу по велению чувств.
– Чувств? Чувства все-таки не перчатки.
– И не оковы. Разве ты осуждаешь Анну Каренину?
– Нет, не осуждаю. Если бы все так умели любить, как Каренина! Наоборот, она служит примером глубокого, огромного и постоянного чувства. Впрочем, если говорить об идеале, я предпочитаю некрасовских женщин, у которых любовь, долг, верность превращаются в подвиг.
– Не знаю. Мне, например, трудно, невыносимо жить в этой глуши. Я тоскую без Москвы, без друзей. Все так обыденно, скучно. Можно прокиснуть. Нет, я не создана для таких подвигов. Жизнь должна быть красивой… Можешь ли ты понять хотя бы это? Нельзя превращать мир в какую-то келью. Я пятый месяц торчу здесь в приемном покое, занимаюсь примочками, грелками, клизмами… Стоило ради этого тратить пять лет в институте! Ни уму, ни сердцу. Тоска!
Зина высказывала Андрею то, что накипело в ее душе. Она была уверена, что права. Она готова была упрекать его в ограниченности.
– Но кто-то должен заниматься всем этим?
– Пусть кто-то и занимается. А я не могу. Не могу – и все!
– Но как же ты бросишь работу?
– Работу! Для этого нужно призвание. Ты говорил о войне, физическом напряжении, опасности. Попробовал бы ты провести здесь хоть один месяц! С утра приемный покой, общество сиделок, а дома тоже одна. Василий спит и видит свои породы, образцы, геологические разрезы. То уезжает в экспедиции, ищет нефть, то заседает и снова бредит пустыми породами… Рядом нет ни одного свежего человека. Уж лучше опасность, чем скука. Я поступаю в аспирантуру. Буду хоть жить в Москве.
За весь вечер Зина впервые назвала имя мужа, вероятно уже бывшего. Кольнула ревность, – не все ли равно, бывший или настоящий?
– Его и сейчас нет?
– Нет. Уже месяц.
– Поэтому ты и ждала брата?
– Ты же знаешь, у меня нет брата…
В самом деле, про какого брата говорила хозяйка? Андрей только сейчас сообразил это. Какой брат?
– Я снова ничего не понимаю. Ничего. Кого же ты ждала? Говори!
Андрей услышал сдерживаемые рыданья. Зина плакала, уронив голову на руки.
– Говори! – Он протянул в темноте руку, положил на ее колено. – Говори, говори же!.. – Зина показалась ему беспомощной маленькой девочкой. – Слышишь, скажи…
– Нет, нет! Я знала, что ты приедешь… Прости меня! Мне надо идти.
Она порывисто встала. Андрей поймал ее руку. Зина стояла безвольная, опустив голову. Он привлек ее к себе. И все, о чем они говорили, о чем спорили, вдруг отошло, затянулось туманом. Ведь он любил ее, она оставалась для него той, какую создал, ждал и, казалось, уже потерял…
Через день они уехали вместе. Зина была робко-заботлива, нежна. Но где-то глубоко-глубоко Андрей чувствовал, что сделал он что-то не то. И все же он был счастлив.
* * *
Поезд на станции стоял десять минут. Когда они сели в вагон, Андрей вспомнил – надо купить газету. Побежал на вокзал, протолкался к киоску. Поезд уже тронулся, когда Андрей снова появился на перроне. В окно тревожно смотрела Зина. Вскочил на подножку и болезненно сморщился – раненое плечо давало себя знать. В купе развернул газету. На первой полосе было напечатано сообщение – на западе германские войска перешли бельгийскую границу.
III
В пятьдесят два года Вальтер Канарис получил звание адмирала, хотя последние двадцать лет не служил в морском флоте. В отличие от других флотских офицеров, его военная карьера складывалась совершенно иначе. Долгое время оставаясь в тени, он вдруг начал преуспевать и продвигаться по служебной лестнице значительно быстрее своих коллег, избравших жизненной целью капитанские мостики военных кораблей.
Когда-то и Канарис, в те годы молодой лейтенант с крейсера «Дрезден», мечтал о морской карьере. Но худощавый, невзрачного вида, низкорослый и хилый офицерик, прозванный «маленьким греком», не внушал уважения. Его внешность постоянно служила предметом насмешек приятелей: из Канариса не выйдет толку, до седых волос он так и будет ходить в лейтенантах. Это раздражало и озлобляло, заставляло замыкаться в себе. Он мрачнел, глаза его загорались недобрым огнем, но Канарис умел себя сдерживать. Тем временем годы шли, будто бы сбывались пророчества сослуживцев – под тридцать лет он все еще был лейтенантом.
События первой мировой войны изменили судьбу неудачника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271
– Вот видишь! А сам упрекаешь меня в нечуткости!
– Не понимаю. – Он и в самом деле не понимал, ему трудно было следить за мыслями Зины. Разговор ничего не прояснял.
– В том-то и дело. Ты многого не понимаешь. – Зина подавила тяжелый вздох. – Ну что ж, надо идти.
Она так и не сказала главного, ради чего, собственно, и пришла. Андрей не спрашивал ее ни о чем. Разве это не проявление бездушия, черствости?
Андрей промолчал. Стиснув виски руками, он сидел недвижимо. Зине даже показалось, что он не расслышал ее последней фразы.
– Пойду я…
Андрей не удерживал, однако ему не хотелось, чтобы она уходила.
– Так, значит, все?
– Что же еще? На днях я уезжаю отсюда. – Это было то главное, что хотела она сказать.
– Куда, если не секрет?
– В Москву. Я не могу больше здесь оставаться.
– А как же… – Андрей не договорил.
Зина поняла вопрос.
– Тебя это, кажется, не интересует. Я ушла… Вернее, решила уйти от него.
Андрей оторвал от висков руки, силясь разглядеть Зинино лицо. Было уже темно, и Андрей ничего не увидел. Ему все время казалось, что хотя они были рядом, но Зина находилась далеко-далеко. Сейчас она словно приблизилась.
– Послушай, скажи наконец, что же произошло? Он знает об этом?
– Зачем ему знать? Я решаю сама.
– Значит, снова обман.
– Обман? Прежде всего не надо обманывать самое себя. Я живу по велению чувств.
– Чувств? Чувства все-таки не перчатки.
– И не оковы. Разве ты осуждаешь Анну Каренину?
– Нет, не осуждаю. Если бы все так умели любить, как Каренина! Наоборот, она служит примером глубокого, огромного и постоянного чувства. Впрочем, если говорить об идеале, я предпочитаю некрасовских женщин, у которых любовь, долг, верность превращаются в подвиг.
– Не знаю. Мне, например, трудно, невыносимо жить в этой глуши. Я тоскую без Москвы, без друзей. Все так обыденно, скучно. Можно прокиснуть. Нет, я не создана для таких подвигов. Жизнь должна быть красивой… Можешь ли ты понять хотя бы это? Нельзя превращать мир в какую-то келью. Я пятый месяц торчу здесь в приемном покое, занимаюсь примочками, грелками, клизмами… Стоило ради этого тратить пять лет в институте! Ни уму, ни сердцу. Тоска!
Зина высказывала Андрею то, что накипело в ее душе. Она была уверена, что права. Она готова была упрекать его в ограниченности.
– Но кто-то должен заниматься всем этим?
– Пусть кто-то и занимается. А я не могу. Не могу – и все!
– Но как же ты бросишь работу?
– Работу! Для этого нужно призвание. Ты говорил о войне, физическом напряжении, опасности. Попробовал бы ты провести здесь хоть один месяц! С утра приемный покой, общество сиделок, а дома тоже одна. Василий спит и видит свои породы, образцы, геологические разрезы. То уезжает в экспедиции, ищет нефть, то заседает и снова бредит пустыми породами… Рядом нет ни одного свежего человека. Уж лучше опасность, чем скука. Я поступаю в аспирантуру. Буду хоть жить в Москве.
За весь вечер Зина впервые назвала имя мужа, вероятно уже бывшего. Кольнула ревность, – не все ли равно, бывший или настоящий?
– Его и сейчас нет?
– Нет. Уже месяц.
– Поэтому ты и ждала брата?
– Ты же знаешь, у меня нет брата…
В самом деле, про какого брата говорила хозяйка? Андрей только сейчас сообразил это. Какой брат?
– Я снова ничего не понимаю. Ничего. Кого же ты ждала? Говори!
Андрей услышал сдерживаемые рыданья. Зина плакала, уронив голову на руки.
– Говори! – Он протянул в темноте руку, положил на ее колено. – Говори, говори же!.. – Зина показалась ему беспомощной маленькой девочкой. – Слышишь, скажи…
– Нет, нет! Я знала, что ты приедешь… Прости меня! Мне надо идти.
Она порывисто встала. Андрей поймал ее руку. Зина стояла безвольная, опустив голову. Он привлек ее к себе. И все, о чем они говорили, о чем спорили, вдруг отошло, затянулось туманом. Ведь он любил ее, она оставалась для него той, какую создал, ждал и, казалось, уже потерял…
Через день они уехали вместе. Зина была робко-заботлива, нежна. Но где-то глубоко-глубоко Андрей чувствовал, что сделал он что-то не то. И все же он был счастлив.
* * *
Поезд на станции стоял десять минут. Когда они сели в вагон, Андрей вспомнил – надо купить газету. Побежал на вокзал, протолкался к киоску. Поезд уже тронулся, когда Андрей снова появился на перроне. В окно тревожно смотрела Зина. Вскочил на подножку и болезненно сморщился – раненое плечо давало себя знать. В купе развернул газету. На первой полосе было напечатано сообщение – на западе германские войска перешли бельгийскую границу.
III
В пятьдесят два года Вальтер Канарис получил звание адмирала, хотя последние двадцать лет не служил в морском флоте. В отличие от других флотских офицеров, его военная карьера складывалась совершенно иначе. Долгое время оставаясь в тени, он вдруг начал преуспевать и продвигаться по служебной лестнице значительно быстрее своих коллег, избравших жизненной целью капитанские мостики военных кораблей.
Когда-то и Канарис, в те годы молодой лейтенант с крейсера «Дрезден», мечтал о морской карьере. Но худощавый, невзрачного вида, низкорослый и хилый офицерик, прозванный «маленьким греком», не внушал уважения. Его внешность постоянно служила предметом насмешек приятелей: из Канариса не выйдет толку, до седых волос он так и будет ходить в лейтенантах. Это раздражало и озлобляло, заставляло замыкаться в себе. Он мрачнел, глаза его загорались недобрым огнем, но Канарис умел себя сдерживать. Тем временем годы шли, будто бы сбывались пророчества сослуживцев – под тридцать лет он все еще был лейтенантом.
События первой мировой войны изменили судьбу неудачника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271