И сразу после супа выкурите – для улучшения пищеварения – сигарету „Кэмел“. Еще одну надлежало употребить перед второй порцией индейки. Почему? Потому что „Кэмел“ снимает напряжение. „Подстегните ваш желудочный сок. Увеличьте щелочность организма“. Потом еще одну перед салатом „Уолдорф“. И еще одну после. „Эта двойная пауза очистит ваше небо и подготовит почву для десерта“. А там и еще одну, под пирог с черносливом, – „чтобы окончательно создать у вас ощущение уюта и приятное настроение“. Итого, стало быть, пять, и это только за обедом. А уж как подадут кофе, так вытаскивайте из кармана всю пачку и устройте себе настоящий загул. „Для улучшения пищеварения“. БР во время единственного предпринятого им до сей поры обхода трущоб, сиречь кабинетов сотрудников, долго глазел на этот плакат, как бы пытаясь понять, достойно ли украшение подобного рода того, чтобы висеть в кабинете старшего вице-президента по связям с общественностью. Его предшественник, Джи-Джи Холлистер, нанявший Ника после малоприятного разговора, – вот кто был табачником старой школы, человеком, способным под одну только благодарственную индейку выкурить десяток „Кэмел“, человеком, родившимся с табачной смолкой в крови. Отличный был мужик, добрый, заботливый, любивший после работы посидеть в конторе с „хайболлом“ в руке, рассказывая байки о прежних временах, о сражениях с Лютером Терри, который еще в 1964-м, будучи Главным врачом, представил правительству совершенно катастрофический доклад. Ник особенно любил ту историю Джи-Джи, в которой…
– Ник, он сказал – немедленно…
В конце концов, это невыносимо. Он этого не потерпит.
– Я знаю, Гэзел.
«Да пошли они все, – думал он, перебирая, точно никчемную покерную масть, розовые листки, – подождут, и Гэзел и БР». У него работы по горло.
Он позвонил в несколько телевизионных компаний и, как обычно, сообщил о своей готовности «где и когда угодно» подебатировать с Главным врачом на тему рекламных щитов, – собственно говоря, и на любую другую. Главный врач, со своей стороны, отклоняла все приглашения Ника на том основании, что она не желает позорить свое ведомство, появляясь перед публикой в обществе представителя «индустрии смерти». Тем не менее, Ник посылал вызов за вызовом. Все лучше, чем объяснять, что табачные компании имеют конституционное право лезть со своей рекламой к детишкам из гетто. Так, теперь болезнь Бюргера. От нее легко не отделаешься. Ник поразмыслил несколько минут и позвонил Биллу Олбрайту из «Ю-Эс-Эй тудей». Ему вовсе не хотелось вдаваться в обсуждение деталей заболевания и еще менее того – видеть свое имя пристегнутым к цитате, содержащей слово «ампутация».
– Ну-с, – начал он скорее в грусти, чем в гневе, – почему бы и впрямь не повесить на нас болезнь Бюргера? На нас теперь каких только собак не вешают. С неделю назад я прочитал, что сигареты расширяют озонную дыру, так давайте в нее и Бюргера. Кто там у нас на очереди? Дельфины? Судя по тому, как развиваются события, мы уже на следующей неделе узнаем, что дельфины, являющиеся, как принято считать, замечательнейшими среди мелких морских млекопитающих, мрут, давясь сигаретными фильтрами, которые люди швыряют в океан с круизных судов.
На самом деле ничего подобного Ник насчет озонной дыры не читал, но, поскольку Билл был другом, Ник полагал, что может наврать ему, не покривив душой. С другого конца линии донеслось мягкое пощелкивание клавиатуры. Билл записывал сказанное. Каждый из них играл отведенную ему роль.
– Ник, – сказал Билл, – насчет этого отчета в «Медицинском журнале Новой Англии»…
– К коему я питаю величайшее уважение. Но могу ли я задать один-единственный вопрос?
– Ну?
– Где данные?
– Что значит, «где данные»? В «Медицинском журнале Новой Англии». Ради бога, там одни только цифры и есть.
– Исследования проводились двойным слепым методом?
– Конечно.
Фатальное колебание. В атаку!
– И сколь же велика была контрольная группа?
– Брось, Ник.
– Так это было исследование с заранее предсказанным результатом?
– Ты хочешь, чтобы тебя упомянули в статье, или не хочешь?
– Разумеется.
– Хочешь, чтобы я использовал твое «иде данные»?
– «Где данные», а не «иде данные». Ради бога, можешь изображать меня бессердечным прохвостом, пресмыкающимся перед табачными корпорациями, но не делай из меня безграмотного, бессердечного прохвоста, пресмыкающегося перед табачными корпорациями.
– То есть твой комментарий сводится к тому, что «Медицинский журнал Новой Англии» сам не понимает, что говорит?
– Мой комментарий таков… – Ну, и каков же? В поисках вдохновения Ник обратил взгляд к доктору с пачкой «Лаки». – Болезнь Бюргера была диагностирована совсем недавно. Это сложная, а на самом деле чрезвычайно сложная патология. Одна из сложнейших в области нарушений кровообращения. – Во всяком случае, он надеялся, что это так. – При всем моем уважении к науке, я полагаю, что необходимы дальнейшие исследования, прежде чем она, наука, схватив намыленную веревку, займется линчеванием традиционных подозреваемых.
Клавиатура Билла щелкала безостановочно.
– А могу я тебя кое о чем спросить? – Что-то Билл нынче разошелся. Обычно он записывает то, что ему говорят, вставляет записанное в статью и берется за следующую.
– О чем? – подозрительно осведомился Ник.
– Ты действительно веришь в то, чем занимаешься? Потому что впечатление складывается именно такое.
– То, чем я занимаюсь, помогает мне оплачивать закладную, – сказал Ник, уже столько раз прибегавший к этому рационалистическому объяснению, что от него начало попахивать оправдательными речами Нюрнбергского процесса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15