А тут он в работе не участвует. И ничего страшного. Это было странно и неожиданно. Он даже не понял, нравится ему это или нет.
Валентина зашла в кабинет, закрыла за собой дверь, потому что телефон у неё на столе снова зазвонил.
– Поговорила я с господином Горячим. С ним можно встретиться в четырнадцать тридцать. Прямо у него в кабинете. Он тебя примет, – сказала Валентина, подмигнула и даже слегка улыбнулась.
– Как это примет? Валюта, примет как кого, как пациента? Что мне нужно ему говорить?
– Михаил Андреевич, вы лучше послушайте, что я ему сказала. Этот Горячий ещё тот деятель. Он мне сразу сказал, что до декабря у него нет никакой возможности меня принять.
– А при чём здесь ты, Валюша? Мне самому нужно с ним встретиться, – чувствуя, что от нетерпения туговато соображает, сказал Миша, – или ты сама собираешься к нему ехать?
– Мишенька, дослушайте меня, пожалуйста, – сказала Валентина и выждала короткую паузу. – Я сразу поняла, что будет сложно с ним встретиться с наскока. А искать каких-то его друзей, подруг, чтобы поговорить в его свободное время, – дело долгое, а может, и бесполезное. Этот Горячий человек пафосный. Он сразу столько мне всякого своего профессионализма выдал, что я ему такого наплела, что вот, через полтора часа можно встречаться, – она замолчала и явно ждала вопроса.
– Ну! Ну говори, чего наплела, – сразу спросил Миша.
– Я сказала ему, что его рекомендовали как исключительного специалиста, что у нас, в свою очередь, исключительная просьба и предложение.
– Какое, Валюта?!
– Михаил Андреевич, простите, но я сымпровизировала. Сама не ожидала. Я сказала, что мы снимаем кино, и у нас возник ряд вопросов, нужна консультация. Я даже не помню точно, что ещё нагородила ему. Короче, он сказал, что у него есть сорок минут, чтобы встретиться в 14.30.
– Какое кино? Что ты такое нагородила?
– А я его предупредила, что приеду не сама, – сказала, разведя руками, Валентина, – сказала, что приедете вы. А вы главный. Он, конечно, был разочарован, что приеду не я. Но я его успокоила и сказала, что я не могу, мне уже сорок пять и мне тяжело будет к нему подниматься по лестнице. У него пятый этаж. Знаешь, Миша, он всё время шутил и сам над своими шутками посмеивался.
– Ну и как мне с ним теперь разговаривать? – грозно спросил Миша.
– Мишенька, опомнись! Как разговаривать? Какая разница! Речь идёт о Юленьке. Придёшь к нему и поговоришь. Что ж, он не скажет, думаешь? Думаю, скажет. Так что я добилась того, что вы просили. Вам же нужно было срочно. Пожалуйста! – Валентина горько усмехнулась. – А на кино он купился. Все хотят в кино. Я бы тоже купилась. Хорошая вышла ложь. Виртуозная.
– Ну ты даёшь! – только и смог сказать Миша. – Да-а-а…
– Я вам напишу на листочке его адрес, телефон и объясню, как к нему заходить, – сказала, выходя из кабинета, Валентина. Её телефон снова звонил. – Там всё непросто. Надо подъехать, набрать его, и он встретит. Там тайны мадридского двора. Алёо, – последнее она сказала уже другим голосом и в телефонную трубку, закрывая дверь в кабинет.
Миша стоял у своего стола. Он ещё раз посмотрел на список дел и проблем, взял маленький листочек, написал на нём телефон Володи, подписал рядом с номером: «Юдин брат». Через минуту он вышел из кабинета. Валентина говорила по телефону. Она попросила прощения у тех, с кем говорила, прижала трубку к груди и вопросительно посмотрела на Мишу.
– Вот номер телефона Володи, – сказал Миша, почему-то громким шёпотом, будто опасался, что его услышат говорившие с Валентиной неведомые ему люди, – позанимайся, пожалуйста. И ещё. Подними все документы и всю переписку по Петрозаводску. Там опять какая-то возня. Всё, поехал. Поговорю с доктором Горячим и позвоню.
Валентина выразительно кивнула, молча протянула ему листочек с адресом и телефоном доктора, оторвала телефонную трубку от груди и помахала Мише свободной рукой.
– Простите, Бога ради, я уже вас слушаю… – услышал Миша, выходя в коридор.
Он спускался по лестнице и думал, что надо бы узнать, какую Валентине платят зарплату в последнее время, и надо бы эту зарплату увеличить в любом случае.
Пока Миша ехал на Пятницкую по указанному адресу, он позвонил жене. Аня спросила, что и как, Миша сказал, что всё идёт своим чередом, что про то, как и когда они будут прощаться с Юлей, он узнает к вечеру, что беспокоиться не стоит и что он до сих пор не знает, во сколько вернётся. Аня ответила, что она будет его ждать, попросила его держаться и, по крайней мере, о детях и о ней не беспокоиться.
До Пятницкой Миша ехал долго. Движение было сильное, а значит, медленное. Телефон его, обычно в это время суток звонивший почти беспрерывно, в этот раз не беспокоил его. Миша ехал и вновь и вновь вспоминал свой последний разговор с Юлей у неё на кухне. Он перебирал эти воспоминания и всё пытался найти что-нибудь в Юлином поведении такое, что могло бы хотя бы намекнуть ему на то, что с Юлей было уже не так. На то, что в ней уже просматривалась какая-то тень надвигающегося страшного шага.


***

Тогда они сидели у Юли на кухне. За окном шёл довольно холодный майский дождик. Весна сильно запаздывала и всё никак не могла разыграться в полную силу.
Юля говорила, что день рождения прошёл хорошо, что на работе её поздравили весело, дружно и даже сделали остроумную газету, которую она Мише потом обязательно покажет. Она сказала, что ещё пару дней после самого дня рождения её поздравляли, всё несли и несли цветы, и что Миша наконец-то последний, и можно точно закончить принимать подарки, цветы, можно ничего уже не ждать, а жить дальше, как обычно, и что это хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20